«Эоловы кареты»
Где только не использовалась раньше сила ветра! В наши дни, увы, редко прибегают к ее услугам. А не попробовать ли реставрировать паруса? Нет, не на море — на суше.
...Произошло это более сорока лет назад. Тогда еще молодой ленинградец В. Резцов сел на обычный, но окрыленный парусами велосипед и совершил увлекательную прогулку. Мысль и, главное, ее воплощение ему понравились. Двадцать лет, сорок лет спустя — он по-прежнему под парусами. Конструкция экипажа, правда, за эти годы усовершенствована.
Как же устроен парусный велосипед? Самое сложное — поставить мачту. И Резцов закрепляет ее на деревянной крестовине, устанавливает на багажник. Бамбуковая мачта достаточно высока — 2,5 метра. Дальнейшее описание «колесного парусника» вынуждает переходить на морской язык. Итак, к основанию мачты приноравливается горизонтальный брус — гик, он-то и позволяет главному парусу — гроту растягиваться и ловить ветер. Имеется и второй парус — стаксель, укрепленный на деревянном бруске, подобие которого называется на языке моряков выстрелом. В парусину зашиты планки-латы — чтобы не полоскалась.
Но вот путь завершен. Гик моментально поднимается и подтягивается к мачте при помощи специальных шнуров, а по-морскому — шкотов, они как вожжи — сходятся под рукой у ездока. Скорость мгновенно гаснет, и ветромобиль останавливается.
Идея сухопутного паруса не нова. На протяжении многих сотен лет создавались удивительные «ветряные экипажи», начиная от великолепных колесниц и кончая обычными «парусными телегами».
Кстати, и первые парусники родились, как ни странно, не на воде, а на суше. На одной из египетских пирамид еще и сейчас можно различить силуэт рисунка сухопутной яхты. Известно, что и великий Цезарь приказывал воинам одного из своих центурионов испробовать модель сухопутной повозки под парусом.
А сейчас — небольшое путешествие в историю ветромобиля.
...По приказу принца Морица Оранского рукодельные голландцы соорудили в 1600 году два самобеглых ветровых экипажа, два сухопутных корабля.
Наполнив ветром парус, а вернее, многочисленные паруса, мчались эти корабли по суше наперегонки, взяв к тому же «на борт» придворных дам, что морским уставом категорически запрещалось. Мчатся «каравеллы», обгоняя морских собратьев, затесненных увалами волн, крутится штурвал со «шпагами» — рукоятками, увлекая не многопудовый руль, а легкие колеса. Шуршание, тягучие скрипы, звон, хохот, свист, топанье ног, улюлюканье и резкие выкрики команд.
«Каравеллы» набирают скорость, песок бьет фонтанами из-под колес на случайных выбоинах, хрустит галька, трепещут, будто словленные птицы, яркие тряпицы флагов, вымпелов и цветных прощальных платочков.
Покачивается на «верхотуре» марсовый. Форменный марсовый в «тельнике», шапочке, сиреневый от загара. Внимательно посматривает вперед на немыслимо быстро проносящуюся под колесами «каравелл» многомильную ленту плотного влажного песка.
«Каравеллы» удаляются, исчезают из глаз любопытной толпы, из памяти, из употребления. О них бы и не вспомнили, если б не скупые описания старых хроник. Предоставим краткое слово Гуго ван Грооту, ревнительному летописцу тех далеких лет: «Когда ветер благоприятствует, яхты под водительством принца и его соперников несутся с такой скоростью, что нет возможности различить ни кормчего, ни пассажиров... »
Усерднее всего Эол дул в паруса самобеглых колясок в XIX веке. Англичанин Джордж Покок, например, ездил на тележке, пристегнув ее к... змею. Конечно, воздушному. Лондон — Бристоль,
Бристоль — Лондон. Средняя скорость 30 км в час, а порой и выше.
«Эоловы кареты» появляются и на окраинах Парижа. И не просто по воле ветра, но и по желанию многочисленных владельцев разномастных экипажей здесь устраиваются настоящие гонки.
А в 60-е годы уже XX века наша отечественная команда совершила уму не постижимое путешествие — под парусом по Каракумам.
В последнее время появилась и еще одна разновидность ветромобиля — велобуер, трехколесный велосипед под парусом. Ездок управляет при помощи руля не только поворотом колес, но и парусным вооружением. Необычный вид таких машин привлекает внимание и порой вызывает недоумение. В Голландии, например, конструктор-любитель был задержан полицейским, но, удостоверившись, что дорожные правила соблюдаются, блюститель порядка отпустил «первопроходца».
Подобная конструкция удобна для асфальтовых покрытий, песчаных пляжей на самой границе с водой, где песок плотный и ровный — это прекрасный полигон парусных колесниц.
Велобуера смогли бы найти применение, напри - мер, у нас в Казахстане, в его бескрайних степях с достаточно твердым грунтом.
Новая модификация ветромобиля — японская. Велосипедные колеса укрыты аэродинамичным «фартуком» кузова, над кабиной четырехлопаст - ный ветряк, он возвышается над «шлемовидной» головой ездока, как ленивое опахало, как церемонный восточный веер. И едет, тихонько едет, точно в замедленной съемке, этот странный пока для взора сигаретообразный экипаж.
Скорость — всего ничего — два километра. А если он доберется до побережья Тихого океана или окажется на плато, продуваемом, как сквозь аэродинамическую трубу?
Японец-испытатель будто утонул в кузове своей машины, он полулежит, как на пляжном шезлонге. Лежит и ждет ветра.
Гадай, откуда он подует! Нет, все это не для Кноэрля. Американец снабдил свой экипаж наисложнейшей системой передач и укутал, укрыл «обтекаемым платьем».
От взгляда? Нет, от ветра. По всем правилам аэродинамики. Кноэрль не хочет лететь, но и не хочет катиться с трудом, он намерен нестись на двухколесном «скакуне». И вот мчится по Лос-Анджелесу отчаянный Кноэрль, рассекая полупрозрачным обтекателем своего «иноходца» дымный воздух городских улиц.
