ЖИЗНЬ И НРАВЫ НАСЕКОМЫХ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Мы, как и Лоренц, и Тинберген, смотрим на животных по-новому и убеждаемся, что раньше ничего не знали об их деятельности.

Прежде чем мы начнем объяснять все условными реф­лексами и тропизмами, постараемся установить, что имен­но действительно нуждается в объяснении. И тогда живой мир предстанет перед бесстрастным наблюдателем в сов­сем ином виде, нежели двадцать пять лет назад. Это мир сигналов, лишь часть которых выделяется определенным видом животных, создающим себе из них свою вселенную. Другие стороны мироздания остаются совершенно непоз­нанными, или же им не придают никакого значения, но именно они-то и окажутся для другого вида наиболее су­щественными. Встреча с половым партнером или с добычей, постройка гнезда, охота и так далее — все происходит по стереотипному ритуалу, но животное движется не в мире факторов-раздражителей, как полагали Леб и его школа, а в мире объектов-возбудителей. Его способности к приспо­соблению и к обучению могут быть велики, но все же они проявляются лишь в точно определенные моменты, как бы в цромежутки между ритуалами.

А не применимо ли это и к самому человеку? Именно так и думали сторонники объективизма. Некоторые из них, как, например, Келер, стали даже развивать некий ан­тропоморфизм наизнанку: «Действительно,— возражают они классическим механицистам,—вы выводите происхож­дение человека, имея в виду его тело, из эволюции живот­ного мира, но хотите полностью оторвать его от этого мира, когда речь заходит о его психике. Вы не разрешаете себе думать, что животное (по крайней мере, высшее позвоноч­ное) обладает чувствами, сходными с нашими, и испытыва­ет перед лицом мироздания некоторые человеческие «аф­фекты». Нелегко защищать такие позиции!»

Примерно таково и мое мнение! К тому же, хотя то, что я собираюсь сказать, и выходит за рамки этой работы, не­обходимо отметить, что изучение приманок, вызывающих улыбку младенца, исследование признаков, по которым он распознает близких — одним словом — использование совершенно тех же приемов исследования, которые до сих пор применялись только для опытов с животными,—все это дало исключительно многообещающие результаты. Что ка­сается мира, который каждый вид строит по-своему, игно­рируя все остальное,— это концепция высокой философ­ской значимости, ибо точно так же поступает и человек!