ИНКУБАЦИЯ. ИЗБАВИТЬСЯ ОТ ТИРАНИИ «Я»
Содержание книги Парадоксы Науки
Далее логика бессильна. Поскольку принципиально новое знание невыводимо
из прежней науки и ученому неведом алгоритм его извлечения, он апеллирует
к внелогическим методам поиска, ищет ответа в интуиции.
Когда проблема не решается в лоб, полезно "отправить"
ее в подсознание. Получив задание, мысль будет продолжать работу,
притом независимо от того, думаете вы над этой проблемой непосредственно
или нет. Идет бессознательная, неосознаваемая умственная деятельность.
Так часто бывает и в обыденной жизни. Отчаявшись что либо припомнить,
лучше не напрягать мозг, а заняться другим делом. Отвлечение даст
возможность мыслям идти своим порядком, непринужденно. В то время как
попытки направить их в ту или иную сторону только мешают, поскольку
нередко ведут по ложному пути.
В процессе творчества часто бывает так, что, занявшись изучением
предмета, исследователь переключает внимание на другой, а возвратившись к
первому, обнаруживает неожиданное продвижение в его понимании, хотя ум был
поглощен совсем иными заботами. Из сказанного можно сделать вывод, что
существует некая промежуточная мозговая деятельность.
Под напором задания в мозгу образуется отражение проблемной ситуации,
ее модель, которая настолько поглощает исследователя, что начинает жить в
его сознании как бы самостоятельно, автономно. Модель становится
доминантой, господствующим очагом возбуждения, находящимся в состоянии
повышенной активности. Доминантные области агрессивны. Они привлекают к
себе любые возникающие в мозгу раздражения и благодаря этому еще более
усиливают свою активность. Аналогично и с появлением модели проблемы.
Любая поступающая в мозг информация осмысливаетсй под углом решения
задачи, преобразуется так, чтобы помочь справиться с нею.
Весь этот этап интуитивного поиска решения проблемы называют
инкубационным. Он достаточно длителен, простираясь от момента осознания
проблемы до получения ответа, то есть от этапа подготовки до озарения.
Термин "инкубация" в применении к научному творчеству впервые употребил
Ф. Энгельс, говоря о 12-летнем периоде вызревания у К. Маркса его теории
материалистического понимания общества. Другие характеризуют эту пору
поисков как "стадию оформления мысли" (А. Колмогоров), "настороженность к
теме" (Д. Пойа) и т. д.
На этом отрезке исследователь покоряется стихии мысли, отдавая себя во
власть бесконтрольных состояний. Именно такие состояния и помогают творить.
В сознании ученого прочно отложились парадигмы эпохи, в которой он
живет и которой воспитан. И эти усвоенные им образцы решения научных
задач, выработанные методы встают барьером на пути к новым подходам. Они
.мешают исследователю необычно, поиному, чем прежде, взглянуть на предмет
изучения.
Барьер упорно отбрасывает ученого на исходные рубежи, настойчиво
предлагая испытанные схемы в качестве готовых решений новых проблем.
А не свободно ли бессознательное от таких "предрассудков" эпохи? Что,
если оно не накладывает шор на взгляды исследователя? Мы уже говорили, что
в сфере сознательного властвует строгое дисциплинарное мышление. Здесь же
иные порядки, а точнее - "беспорядки", порождаемые случаем. Для
творческого порыва как раз и полезно состояние неуправляемости, отсутствие
"прокурорского надзора" со стороны сознания, важно умение раскрепостить
мозг, избавиться от тирании "я".
Мы даже не подозреваем, насколько прочно наши мысли и поступки
находятся во власти усвоенных установок. Лишь некоторые патологические
проявления позволяют догадываться об этом.
Советский психиатр В. Леви рассказывает, например, следующее. Один его
знакомый сильно заикается.
Но вот как-то этот человек сообщил, что он поступил учиться в вечернюю
школу и там совершенно перестал заикаться. "А почему?" - заинтересовался
В. Леви. "Т-так ведь гам же не знают, что я - з-заикаюсь".
Еще факт из той же области патологии. В дореволюционных русских, а
затем советских театрах успешно выступал актер И. Певцов. Заикавшийся в
жизни, он без запинок говорил на сцене. И. Певцов считал, что на сцене не
он, а другой человек, роль которого, он исполнял...
Власть психологической установки простирается даже на такие акты,
которые могут совершаться автоматически-безотчетно, как, например,
движение. Интересный случай описан французским психиатром Л. Шертоном.
К нему обратился больной с жалобой, что кисти рук так и оставались
неподвижными, а пальцы скрюченными после того, как сняли гипс, наложенный
на искалеченные в автомобильной катастрофе конечности. Никакое лечение не
помогало. Больной получил инвалидность.
Но вот что обнаружили в клинике Л. Шертона. Оказалось что при
выключенном сознании (в состоянии гипноза, под наркозом) подвижность
кистей восстанавливается. Увидев на кинопленке, как движутся руки, больной
был потрясен.
Смещение мыслительных процессов в сферу бессознательного несет
освобождение от сковывающих нас схем, готовых методов, установок.
Создаются условия, когда мысль проявляет себя смелее, решительнее в поиске
нового. Чтобы оттенить бесконтрольность инкубационного этапа, предлагают
говорить вместо "я думаю" - "думается", подобно тому как говорят
"светает", "моросит", ибо здесь включаются такие механизмы мысли, коими мы
не можем управлять. Как замечает поэт:
Стихи не пишутся -
Случаются ..
(А. Вознесенский)
Такое состояние предоставляет исследователю, вообще говоря, два
преимущества.
Бесконтрольность позволяет вовлечь в научный поиск весь пришлый опыт,
всю наличную информацию. Ведь неосознаваемое - огромный массив знаний, о
которых исследователь в данный момент не отдает отчета. Однако любой из
компонентов массива может просочиться в "поле" внимания "я".
Следовательно, тот факт, что не в нашей власти регулировать, что именно
вспомнится в следующий миг, оборачивается преимуществами.
Ж. Адамар называет сферу бессознательного большой "прихожей" сознания,
Д. Гальтон - приемной вельможи, где в ожидании аудиенции толпятся
многочисленные посетители. Короче, плодотворность на этом этапе исканий
находится в прямой зависимости от запаса знаний ученого, от его
способности использовать все их богатство.
Есть и другая сторона дела. Накопленная человеком информация, конечно
же, не лежит в его памяти хаотической грудой сведений. Они приведены в
согласие с принятыми наукой законами, принципами. Однако в инкубационной
стадии факты благодаря предоставленной им свободе от деспотизма "я"
оставляют насиженные гнезда, вступая в не предусмотренный парадигмами века
"недозволенный" альянс. Иллюстрируя эти процессы, проводят аналогию с тем,
как представлял поведение атомов Демокрит.
Он считал, что атомы сладкого имеют круглую форму, поэтому легко
катятся по горлу и их приятно глотать. Атомы же горького с крючьями.
Оттого их проглатывание вызывает неприятные ощущения. Зато они способны
сцепляться друг с другом, образуя самые разнообразные атомарные колонии.
Так же ведут себя и идеи, когда им предоставлена полная свобода
"поведения". Но вот одно из бесчисленных сочетаний оказывается вдруг
удачным. С ним и приходит решение.
Бесконтрольностью мысли в инкубационной стадии обусловлена и ее
внезапность, непреднамеренность.
Идеи приходят тогда, когда она этого захотят, а не в то время, когда мы
желаем их прихода. Ждать идею, замечает Д. Пойа, все равно что ждать
выигрыша в лотерею. Добавим, однако, что в лотерею играет тот, кто, по
крайней мере, приобрел лотерейный билет. Иными словами, на успех в науке
можно рассчитывать лишь тому, кто обеспечил тылы, располагает обширными
знаниями и эффективной программой поиска.
А теперь посмотрим, каким же образом достигается "бесконтролье" мысли,
при каких условиях удается освободиться от власти сознания. Обратимся к
свидетельствам творцов науки, прошедших долгий путь инкубационных
страданий.
Однажды А. Пуанкаре принял приглашение участвовать в геологической
конференции. Пришлось ехать в другой город, а это заставило на время
забыть о математической работе, которой он тогда занимался (то были
фуксовые функции). Но вот участники достигли одного из пунктов
путешествия, города Кутанс, и собирались ехать дальше. Им подали карету. В
тот момент, когда я поставил ногу на ступеньку экипажа, - пишет А.
Пуанкаре, - мне пришла идея, хотя в предшествующих моих мыслях не было
ничего такого, что могло бы подготовить ее появление". Это повторилось и в
другой раз. Ученый продолжал исследовать те же фуксовские функции. На
одной споткнулся и долго не мог справиться. Вскоре пришлось поехать по
делам службы в Мопт-Валери, где был занят не относящимися к предмету его
внимания заботами. Как-то, переходя улицу, он вдруг понял, что мучившая
его задача решается. Между тем до этого момента думал он совсем о другом.
Как видим, идеи являлись А, Пуанкаре действительно нежданно-негаданно.
Во всяком случае, с его стороны не было предпринято каких-либо стараний
найти решение именно сейчас. Оно приходило как-то само собой, падая к
ногам ученого, подобно созревшему яблоку.
А. Пуанкаре называет удобным для открытий время путешествий, деловых
поездок, визитов, то есть состояния отвлеченности от мучивших его проблем.
Столь же плодотворными почитаются отпуска, туристские походы, а чаще всего
- часы прогулки.
Содержание книги Парадоксы Науки
