Энциклопедия начинающего предпринимателя

Возрождение предпринимательства в России (1992-1996 гг.)

Год 1992-й, первый год официально провозглашенных рыночных реформ, вошел в историю страны как период грандиозных, но так и не оправдавшихся надежд. Курс «младореформаторов», возглавивших Правительство Российской Федерации, на «шоковую терапию» открыл шлюзы для частнопредпринимательской деятельности, пробудив на­дежды значительной части российского населения на быстрое дости­жение Россией западных стандартов уровня жизни и других атрибутов общества потребления и свободного предпринимательства. Обещая выход из кризиса уже к осени 1992 г., правительство самоустранилось от какой-либо активной экономической политики, ссылаясь на то, что без государства и, соответственно, без правительства рыночная сти­хия (саморегулирование) сама все расставит по своим местам.

Провозглашалось, что зарождающимся рыночным силам не надо мешать, а предпринимательские усилия широких масс населения ре­шат все проблемы. Во главу угла была поставлена масштабная прива­тизация, которая, как утверждалось, должна будет создать широкие слои собственников, умеющих работать и в то же время отстаивать свои интересы, т. е. сформировать российский средний класс.

Однако, как и ранее, в советские годы, прекрасные слова и лозун­ги власть предержащих на практике оказались не более чем красивой идеологической ширмой совсем для других дел. Выяснилось, правда, это несколько позже. Тогда же надежды на лучшее в сочетании со сня­тием административно-уголовных запретов на элементарные виды предпринимательской деятельности способствовали бурному росту числа малых предприятий по всей стране: 1992 г. был годом самых вы­соких с середины 80-х гг. и по сей день темпов роста числа малых пред­приятий (в 2,1 раза) и численности занятых на них работников.

В определенном смысле этот факт феноменален, поскольку осу­ществленная тогда либерализация цен и введение налогового прес­синга значительно подорвали финансовую базу основной массы малых предприятий. Бурная инфляция привела, с одной стороны, к обесценению сбережений населения, а с другой — к резкому увели­чению процентных ставок банковского кредита. Это вызвало насто­ящий паралич инвестиционной деятельности, продолжающийся по настоящее время.

Статистические данные показывают, что абсолютным лидером уве­личения числа малых предприятий стала в то время сфера науки и на­учного обслуживания — здесь число малых предприятий возросло в 3,4 раза. Количество малых предприятий в сфере сельского хозяйства увеличилось в 3,1 раза. Затем следуют материально-техническое снаб­жение и общая коммерческая деятельность по обеспечению функци­онирования рынка (в 2,9 раза). Близок к этим данным и рост числа малых предприятий в сфере народного образования (в 2,8 раза).

Можно констатировать, что в условиях провозглашения начала ры­ночных реформ российское МП продемонстрировало свои позитив­ные возможности. Его важнейшими функциями стали социальное демпфирование, обеспечение выживания значительных слоев населе­ния в условиях острого кризиса через «самозанятость», предоставле­ние возможности получения дополнительных (помимо основной, часто лишь формальной занятости) средств к существованию. В ос­новном речь шла не о производстве, а о торговле и посредничестве, на которые приходилось более 50% малых предприятий.

Бурное развитие торгово-посреднической деятельности стало от­ветной реакцией на подрыв первоначальной финансовой базы МП. Либерализация внешней торговли еще в последние годы существова­ния СССР и снятие запретов на частную торговлю внутри страны со­здали благоприятные условия для любых торговых операций. Падение потребительского платежеспособного спроса в те годы торговое малое предпринимательство активно компенсировало импортом товаров, хо­тя и не очень высокого качества (подобных продукции китайского производства), но зато абсолютно нового ассортимента, недоступно­го российским потребителям при советской власти.

Следует вспомнить и о повсеместном появлении вещевых и продуктовых рынков наподобие «блошиных». На пустырях, при­вокзальных площадях, рядом с крупными универмагами ежедневно появлялись десятки новых лотков с всевозможным недорогим това­ром. Если в начале 1992 г. на прилавках лежало огромное количество товаров, произведенных российскими кооперативами (столь много­обещающими в «перестроечные» годы), то уже к его концу это был в основном импорт.

Рублевая гиперинфляция, а также сверхвысокое налогообложение в сочетании с заниженным официальным курсом доллара к рублю поста­вили на колени всю российскую промышленность. Подавляющая часть продукции российских предприятий стала совершенно неконкуренто­способной по отношению к импорту. Крупные и средние предприятия останавливались одно за другим. Сотни тысяч людей оказывались без средств к существованию, и в этих условиях мелкая торговля на ярмар­ках и рынках, а также посредничество оказывались вполне приемле­мым выходом для них.

Характерен пример создания в Москве Петровско-Разумовского рынка. Его организовала группа докторов и кандидатов наук из не­скольких развалившихся НИИ военно-промышленного комплекса. До­вольно быстро стихийный рынок обрел вполне цивилизованные фор­мы. Была упорядочена торговля, появились новые красивые торговые павильоны.

Торговля и посредничество давали их участникам доход, в те годы просто несопоставимый с доходами от других некриминальных видов деятельности и, тем более, с мизерными зарплатами работников бю­джетной сферы.

Все более широкое распространение получал так называемый «челночный» бизнес. Десятки тысяч людей выезжали за товарами за рубеж. Функционировали каналы транспортировки самих «челноков» за границу и закупаемых ими товаров обратно в страну. В Турции, Ки­тае возникли целые крупные поселения, жители которых стали спе­циализироваться на мелкооптовом снабжении российских «челноков» местной продукцией. Быстрая оборачиваемость мелких торговых ка­питалов превращала их в капиталы средних размеров. Более того, мелкая торговля быстро реагировала на нарастающую социально-эко­номическую дифференциацию российского общества, группируясь в нишах обслуживания как массовых потребителей, так и потребителей с высоким уровнем доходов. Достаточно быстро рядом с мелкими тор­говыми палатками стали возникать элитные магазины, владельцы и ра­ботники которых нередко начинали с «челночной» деятельности.

К позитивной роли торговой и посреднической деятельности малых предприятий следует отнести их участие в создании новых хозяйствен­ных связей. Инициированная либерализацией цен и рядом других факторов («торможение» ВПК, утрата рынков стран Восточной Евро­пы и пр.) полная закупорка ранее сложившихся каналов взаимосвязей между производителями, поставщиками и торговлей открыла очень ши­рокое поле деятельности для малых фирм по снабжению и сбыту про­дукции. Малый бизнес смог сыграть роль катализатора первых шагов движения к новой системе внутрикооперационных связей в российской экономике. Кроме того, он выполнял роль демпфера, спасающего мно­гие предприятия от немедленного краха из-за разрыва прежних, хотя и неэффективных, но все же работавших хозяйственных связей.

Рывок МП в сторону торговой и посреднической деятельности стал также закономерной реакцией на введенный правительством на­логовый прессинг. В бывшем СССР не было и не могло быть налого­вой системы, адекватной рыночным условиям, поэтому ужесточение налоговой ответственности должно было вызвать у предпринимате­лей ту или иную реакцию. Но дело в том, что их реакцию усилил явный экстремизм правительственной налоговой политики, направ­ленной на изъятие до 70-90% доходов предприятий. При этом прави­тельство и не рассчитывало на то, что кто-либо будет сразу же платить налоги в полном объеме. Предпринимателей тем самым подталкива­ли к тому, чтобы они искали и находили способы сокрытия доходов от налогообложения. Именно торговля и посредничество, ориенти­рованные на работу с наиболее трудно контролируемыми наличны­ми средствами, и открывали большие возможности для неуплаты налогов.

В 1992 г. произошло существенное сокращение доли малых пред­приятий в промышленности и строительстве. Но относительное со­кращение производственного сектора в российском МП не может оцениваться только как отрицательное явление. Дело в том, что пре­кратилась деятельность полукриминальных малых предприятий, созданных ранее при советских государственных предприятиях лишь для того, чтобы получать исходное сырье и материалы по низким го­сударственным ценам, а продавать продукцию по свободным высоким ценам. Либерализация цен сделала существование таких малых «произ­водственных» предприятий бессмысленным.

В целом в 1992 г. малое предпринимательство было составным эле­ментом массового процесса «учредительства». Через него несколько веков назад прошли все ныне высокоразвитые рыночные страны. Через него уже проходила царская Россия.

В начале 90-х гг. нынешнего века биржи, банки, страховые фирмы, крупные частные и полугосударственные акционерные предприятия возникали по всей России в огромных количествах. Люди впервые в жизни обрели свободу самостоятельной предпринимательской дея­тельности, получили право от своего имени ставить подпись и печать на финансовых документах, что ранее было абсолютной монополией государственных чиновников. Во многом новое российское «учреди­тельство» объяснялось не экономическими причинами, а законами социальной психологии в их приложении к очевидной для России си­туации кардинального общественного перелома.

Иллюстрацией к вышесказанному может служить массовое появле­ние эфемерных фермерских хозяйств в суровых климатических зонах и на бедных почвах, где таких хозяйств с точки зрения экономиче­ской целесообразности в принципе не может быть, даже в самой раз­витой рыночной стране. Многие новые, тем более малые, предприятия создавались не в силу экономической целесообразности, а лишь в на­дежде их организаторов на некую абстрактную «лучшую жизнь», без какой-либо программы долгосрочного развития. В определенном смыс­ле психологические ожидания скорого процветания доминировали над трезвым экономическим расчетом и даже здравым смыслом.

В 1993 г. продолжался процесс бурного «учредительства», выразив­шийся в увеличении количества малых предприятий примерно на 2/3. Причем в абсолютном выражении прирост малых предприятий пре­высил данные за предыдущий год. Примерно на миллион человек воз­росло число полностью занятых в МП, достигнув рекордной величины в 8,63 млн. человек. В отраслевой структуре еще немного возросла до­ля торгово-посреднической деятельности и столь же немного умень­шилась доля сферы производства.

Сложилась относительно устойчивая региональная структура рос­сийского малого бизнеса: по численности малых предприятий абсо­лютным лидером стал Центральный экономический район (36%) во главе с Москвой — (23%). На Северный экономический район прихо­дилось всего 496 от общего числа малых предприятий, на Северо-Запад­ный — 7%, на Волго-Вятский — 3%, на Центрально-Черноземный — 3,1%, на Поволжский — 10,1%, на Северо-Кавказский — 10%, на Ураль­ский — 9%, на Западно-Сибирский — 8,4%, на Восточно-Сибирский — 4,2%, на Дальневосточный — 4,3%.

В отраслевой структуре наибольшая доля малых предприятий промышленности расположена в Центрально-Черноземном районе — 22,9%, в Уральском, Волго-Вятском и Северо-Западном районах — по 22,5%. Наименьшая доля — в Центральном, Западно-Сибирском и Дальневосточном районах (по 16,5%).

В строительстве лидирующее положение занял Западно-Сибирский район (23,8%), а аутсайдером оказался Центральный район (15,4%); 40,1% от общего числа малых предприятий работали в сфере торгов­ли и общественного питания в Северо-Кавказском регионе. Более 37% такого рода предприятий были среди малых предприятий Дальнево­сточного, Поволжского, Центрально-Черноземного и Северного рай­онов (39,1%). Минимальна доля таких предприятий, по официальным данным, в Центральном районе — 22%.

Но по доле малых предприятий, занятых коммерческой деятель­ностью по обслуживанию и функционированию рынка, Центральный район прочно занимал ведущее место — 17%. В Центрально-Чернозем­ном и Дальневосточном районах на долю такого рода предприятий приходилось чуть более 1,7%. В Центральном же районе была наибо­лее высока доля предприятий, занятых в сфере науки и научного об­служивания, — 11,6%. К нему здесь близок Северо-Западный район (11%); в Северном же районе доля таких предприятий — менее 2%.

По официальным данным, на долю негосударственных предприя­тий в общем объеме малых предприятий уже приходилось 91%, а по экспертным — 93%. Доминирующей формой собственности в сфере МП прочно стали частные предприятия.

В статистических данных тех лет обращают на себя внимание значительные отличия отраслевой структуры количества малых пред­приятий от структуры числа занятых на них. В рамках последней аб­солютным лидером оказывалось строительство; ненамного отставала от него промышленность; на торговлю и общественное питание, а так­же общекоммерческую деятельность приходилось менее 30% средне­списочного состава российских малых предприятий. Но этот, казалось бы, странный факт легко объясняется. Все эти различия и статисти­ческие противоречия проистекали из повсеместного уклонения малых предприятий от учета результатов своей деятельности и, конечно, от контроля за своими доходами, включая заработную плату. Конечно, в сфере торговли и посредничества делать это намного проще, чем в производственной сфере. Использование рабочей силы без какого - либо документального оформления носило тогда массовый характер. Как уже говорилось, скрывать доходы от налогообложения там было также проще.

Кроме того, само правительство, как отмечалось выше, сверхже­стким налогообложением толкало предприятия на нарушение нало­гового законодательства. Складывалась (насаждалась) ситуация, при которой почти любого представителя МП можно было привлечь к от­ветственности за нарушение тех или иных законов или нормативных актов. Правда, такого рода привлечение к ответственности было край­не редким вследствие слабости самих государственных контролиру­ющих структур, включая налоговые органы. Иначе говоря, было что-то вроде всеобщей «езды на красный свет» без каких-либо последствий. Причем торгово-посредническим предприятиям осуществлять такую «езду» было легче, чем производственным, что ставило последних в за­ведомо невыгодное положение.

Обусловленные деятельностью самого правительства массовые на­рушения законов в сочетании со слабостью государства вызвали раз­гул криминального террора в отношении МП. Термины «крыша», «братва», «разборка» и т. п. тогда прочно вошли (не от хорошей жиз­ни) в предпринимательский лексикон. Криминальные структуры брали на себя то, что государство было не в состоянии исполнить (право­охранительные органы пребывали в состоянии перманентных реор­ганизаций, суды не могли оперативно разбираться с многочисленными исками потерпевших, решения судов не выполнялись, сами законы бы­ли еще крайне далеки от адекватности даже неразвитым рыночным условиям). Бандиты оказывались в роли судей и судебных приставов, обеспечивали охрану от «чужих» и, самое главное, присваивали себе функции сборщиков налогов. Характерно, что их «налоги» обычно не превышали государственные.

Это положение, в целом характерное для исторических периодов первоначального накопления капитала во всем мире, базировалось на сверхвысокой российской норме прибыли. Не вдаваясь в анализ общих источников сверхприбылей, можно лишь констатировать, что финансовые структуры тогда легко давали фантастический для со­временных развитых рыночных хозяйств доход в 60 и более процен­тов годовых в валюте, а торговля приносила невиданный доход в 300-400 процентов годовых. Такая норма прибыли создавала иллю­зию всеобщего благоденствия. Реальная конкуренция (борьба) шла в основном между криминальными группами за право контроля над сфе­рами влияния (ограбления малых предприятий) и за регулярный пе­редел этих сфер.

Для торгово-посреднического малого бизнеса это были «услов­но-благодатные» времена. Он не очень нуждался в особой государст­венной поддержке. Основная проблема для таких предприятий в тот период заключалась в нарастании давления со стороны криминала.

Сказанное подтверждалось, в частности, выступлениями предста­вителей МП на Первом Международном конгрессе малых и средних предприятий России, в работе которого приняли участие представи­тели российского правительства. Огромный поток чисто экономиче­ских жалоб и упреков, обрушившийся на членов правительства, шел от представителей производственных, но не торгово-посреднических малых предприятий. Общие упреки от тех и других сводились к от­сутствию дееспособной банковско-финансовой системы и давлению криминалитета. Очевидно, что эти упреки не потеряли своей актуаль­ности и по сей день.

Как показывает мировой исторический опыт, период «учредитель­ства» всегда ограничен во времени. В новой России он оказался сверх­коротким.

В 1994 г. резко замедлились темпы прироста числа малых пред­приятий и занятых на них: рост составил чуть более 1%, сократилась среднесписочная численность занятых в МП. После бурного роста резкая остановка в развитии МП произвела эффект абсолютной не­ожиданности. Тогда шли дискуссии о том, как скоро численность рос­сийских малых предприятий достигнет 2-3 млн. с объемом продукции 35-45% ВВП, т. е. о том, когда российское МП достигнет мировых стандартов (число предприятий на душу населения и т. п.). Бытовала точка зрения, что это может произойти в ближайшие два-три года. Прогнозирование — занятие вообще неблагодарное, но в данном слу­чае оптимистические прогнозы совсем разошлись с российскими реалиями.

Причины остановки роста числа российских малых предприятий условно можно подразделить на глубинные и лежащие на поверхно­сти. Если начать с последних, то основные из них — это сужение ха­рактерных для начала 90-х гг. источников облегченного получения в сфере МП относительно больших доходов, исчерпание психологиче­ских ожиданий широчайших финансовых возможностей самостоятель­ной предпринимательской деятельности.

Все реже встречались до этого обычные случаи, когда какое-либо малое предприятие легко покупает дорогостоящее здание и даже круп­ное производственное предприятие. Нормой становился доход на одного занятого в МП на уровне, колеблющемся около средней зара­ботной платы по стране.

Замедление роста числа новых малых предприятий можно объяс­нить еще и тем, что никак не проявлял свою силу — и в экономичес­ком, и в социальном плане — такой мощный фактор, как рост безработицы. Несмотря на все прогнозы ее бурного увеличения, офи­циальная безработица оставалась на уровне 2-3% экономически ак­тивного населения. Правомерно, правда, предположить, что реальная безработица уже тогда была на порядок выше, на что указывают аль­тернативные расчеты экспертов профсоюзных объединений, между­народных организаций и пр. Но, тем не менее, официальный статус работающих (пусть даже на «полуживых» бывших советских предприя­тиях), пока он действовал, создавал такой социально-психологический эффект, при котором люди не стремились к занятию самостоятельной деятельностью, в том числе пробуя свои силы в сфере малого бизне­са. Более распространенным оказывается случайный, часто нигде не регистрируемый вспомогательный заработок от мелких перепродаж или выполнения подсобных работ.

Правда, положительное влияние вялотекущей безработицы состо­яло и состоит в том, что после десятилетий извращенного отношения к труду и своему рабочему месту началось постепенное, с минималь­ным количеством социальных эксцессов осознание его ценности, при­шло понимание того, что хорошее, высокооплачиваемое рабочее место требует от работника должной квалификации и добросовестно­го исполнения своих обязанностей.

Следует также отметить, что и вспомогательная, частичная заня­тость на малых предприятиях тоже в большой степени способствова­ла такому осознанию, так как связь между затраченными усилиями каждого работающего и полученным результатом видна на малом пред­приятии особенно явно. Вполне закономерен результат многочислен­ных опросов руководителей малых предприятий, в соответствии с которыми третьей или четвертой по значимости проблемой деятель­ности своих предприятий (после неплатежей и недостатка финансо­вых средств) они уже тогда считали нехватку квалифицированных кадров.

Что же касается глубинных причин замедления роста числа малых предприятий, то они непосредственно проистекали из общеэкономиче­ской политики нового российского правительства во главе с B. C. Чер­номырдиным. Основной упор в ней был сделан на укрепление и содействие развитию ориентированного на экспорт топливно-энерге­тического комплекса. А рядом с этим комплексом в качестве «друга-со­перника» при потакании и попустительстве власти (при подпитке из бюджета) на глазах разбухал спекулятивный банковско-финансовый сек­тор. Ни первому, ни второму малое предпринимательство было совер­шенно не нужно. Собственно, этот факт и предопределил жалкую судьбу российского малого предпринимательства на последующие годы.

В экономике России стала прослеживаться тенденция к началу новой концентрации и централизации капитала, а также самой хозяй­ственной деятельности. Началось широкомасштабное поглощение предприятий. Часто наиболее рентабельные малые предприятия ока­зывались первой жертвой такого поглощения. Менее рентабельные малые предприятия не выдерживали конкуренции со средними и круп­ными фирмами и были вынуждены свертывать свою деятельность.

В 1995 г. впервые началось снижение численности российских ма­лых предприятий (на 8,8%) и среднесписочного числа занятых на них (на 4,5%). Падение темпов прироста малых предприятий по-разному проявилось в отдельных отраслях. Впервые за несколько прошедших лет опережающими темпами увеличилось число малых предприятий в строительстве и на транспорте (на 18 и 19% в 1995 г.). В торговле и общественном питании произошло снижение числа предприятий примерно на 10%. В общей коммерческой деятельности по обеспече­нию функционирования рынка абсолютное сокращение составило 18,7%. В этом наглядно проявилось исчерпание прежних, казалось, безграничных возможностей торгово-посреднической деятельности малых предприятий.

В науке и научном обслуживании сокращение числа малых пред­приятий составило 5,6%. Рушились надежды на достойный инноваци­онный вклад малых предприятий в преодоление кризиса российской экономики.

Общая тенденция к сокращению численности малых предприятий и занятых на них продолжилась и в 1996 г.

Следует, правда, признать усиление в период 1995-1996 гг. влияния фактора перерегистрации и ликвидации неработающих предприятий на динамику МП. В 1995 г. был введен в действие новый Гражданский кодекс (ГК) РФ. В соответствии с положениями его первой части, ма­лые предприятия, имевшие форму товариществ (а это очень распро­страненная хозяйственная форма малых предприятий), должны были переоформить свои учредительские документы и преобразовать свои предприятия в соответствии с требованиями ГК. Однако не стоит и переоценивать значимость этого фактора в общем абсолютном суже­нии сферы российского МП.

Динамика численности малых предприятий в региональном аспек­те в 1995 г. показала некоторое опережение роста на Северном Кав­казе и севере европейской части России. Но существенных изменений в региональной структуре МП не произошло. В 1996 г. в рамках этой структуры произошла даже еще большая, чем ранее, концентрация ма­лых предприятий в Центральном районе России во главе с Москвой.

Провозглашенный правительством B. C. Черномырдина курс на финансовую стабилизацию перевел в разряд «выживающих» уже все российские малые предприятия. До этого к «выживающим» отно­сились предприятия преимущественно производственного сектора. Но в этом были и свои положительные моменты. Политика умерен­но жесткой финансовой стабилизации, с одной стороны, вызвала зна­чительное замедление темпов роста количества малых предприятий, но с другой — имела выраженный санационный эффект. В стране ста­ла формироваться принципиально новая экономическая ситуация, в которой малые предприятия начали играть роль, характерную для МП в рыночной экономике. Появились зачатки нормальной проры - ночной среды, характеризующейся конкурентной борьбой малых предприятий на основе повышения качества и разнообразия товаров и услуг.

Малые предприятия в борьбе за выживание учились самостоятель­но приспосабливаться к сложностям рынка. Так, для повышения своей жизнеспособности они начали активно диверсифицировать хозяй­ственную и инвестиционную деятельность. Более половины предпри­ятий неторгового профиля, помимо основной деятельности, в 1995 г. занимались еще и торговлей.

Впервые за несколько лет в 1995 г. произошло увеличение числен­ности занятых на одном малом предприятии — на 0,8% по сравнению с 1994 г. Конечно, величина прироста невелика, но иллюстрирует дан­ные социологических опросов, в ходе которых руководители малых предприятий говорили о необходимости численного расширения сво­их предприятий. И, что очень важно, они отмечали то, что настало время перехода от полулегальной скрытой занятости на нормальную, адекватную действующим законам, т. е. появились зачатки легализации деятельности «теневых» малых предприятий.

Особо обращало на себя внимание увеличение инвестиционной ак­тивности МП. Общий объем капитальных вложений в этой сфере за 1995 г. возрос в 4 раза, причем в промышленности — в 7,4 раза.

В стране начался процесс определенного реального укрепления российской государственности, выразившийся в том числе и в акти­визации налоговых служб. Перед малыми предприятиями, не по сво­ей воле находящимися под бандитской «крышей», встала острая дилемма: или полностью легализоваться и любым способом избавить­ся от этой «крыши», или совсем уходить в «тень». Очевидно, что этот выбор давался очень трудно. В определенной степени выбор именно легального статуса облегчался для малых предприятий тем, что вслед­ствие падения доходности всевозможных торговых точек мелкие кри­минальные структуры стали терять к ним интерес, переключаясь на свою традиционную сферу — проституцию, наркотики. Печать в те го­ды, имея в виду ослабление уличного рэкета, писала о «конце крими­нальной революции в России».

Тем не менее, криминализация продолжала негативно воздейство­вать на МП, что подтверждает наиболее типичный ответ на вопрос выборочных социологических опросов руководителей малых пред­приятий о влиянии на их деятельность криминальных структур. Многие опрошенные отвечали, что они вообще ничего не знают о криминальных структурах. В той ситуации такой ответ указывал не на преодоление зависимости малых предприятий от криминальных структур, а, наоборот, на значительную зависимость от них и на страх перед ними.

В 1994-1996 гг. российское МП остро нуждалось в поддержке и за­щите государства. Это осознавали и сами государственные органы.

Причем в регионах становление системы поддержки МП происходи­ло быстрее, чем на федеральном уровне. Именно в субъектах Россий­ской Федерации принимались первые законы и программы развития МП и создавались первые фонды его поддержки.

На федеральном уровне первая программа поддержки МП была принята только в 1994 г., но она так и не была до конца выполнена. Федеральный закон о государственной поддержке МП был принят в 1995 г., но его содержание оказалось полностью выхолощенным по сравнению с проектами, разрабатываемыми с 1992 г. На созданный в 1995 г. Государственный комитет по поддержке и развитию малого предпринимательства РФ (ныне ликвидирован) возлагались большие надежды, но конкретных дел не было. Работали Федеральный фонд поддержки малого предпринимательства и Фонд содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере, но их финан­совые и организационные возможности были крайне малы. Ощуща­лась острейшая нехватка финансовых средств для поддержки с трудом выживающих российских малых предприятий.

Для кардинального улучшения ситуации в сфере МП требовалось политическое решение самого высокого уровня. С ожиданием такого решения российское малое предпринимательство подошло к Первому Всероссийскому съезду своих представителей.