ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ

Положение в сельском хозяйстве России 1800—1860 гг. Попытки реформирования деревни

Сельское хозяйство оставалось в первой половине XIX в. основной отраслью экономики России. Судя по дан­ным переписи населения Российской империи, в 1897 г. даже две трети домохозяев кормили себя и семью благодаря за­нятиям в аграрном и лесном секторах хозяйства страны, а также промысловой охотой. В промышленности и строи­тельстве трудилось около 6% работающего населения.

Разнообразие занятий определялось не только плодо­родием почвы, но и природно-климатическими условиями, рельефом местности, историческим опытом и традициями. В начале XIX в. Россия была огромной континентальной страной, включавшей большую часть Восточной Европы, Северной Азии, часть Северной Америки (Аляску) и Закав­казье. Территория ее в середине XIX в. составляла 18 млн кв. км. Население страны после наполеоновских войн со­ставило 45 млн человек, а в 1850 г. — 69 млн.

Многонациональный характер империи, в отличие от периода X — середины XVI в., сдерживал общее развитие экономики, так как народы страны находились на различ­ных ступенях общественного развития. Метрополией счи­талась ее центральная часть, где преобладало российское население, а также Украина и Белоруссия. К центру тяго­тела Сибирь и северокавказский регион, где проживало мно­го выходцев из России. Окраины не только "питали" ры­ночную экономику империи разнообразными ресурсами, но и способствовали ее прогрессу, ведь некоторые из недавно присоединенных, особенно Польша, Финляндия, Прибал­тика, имели развитые регионы с признаками рыночной эко­номики. Первые из них, входя ранее в состав западно- и североевропейских стран, уже освободились от крепостни­чества. В начале XIX столетия этот процесс начался и в Прибалтике по инициативе Александра I.

После трех разделов Польши (1772, 1792, 1795 гг.) меж­ду Австрией, Пруссией и Россией к России отошли восточ­ная и западная Белоруссия, Западная Волынь, Литва и Кур­ляндия. В итоге украинские и белорусские земли вновь объе­динились, как когда-то в средневековой Киевской (Древ­ней) Руси, и вместе с русскими составили ядро российско­го суперэтноса.

Во время непродолжительной русско-шведской войны 1808—1809 гг. русские войска вошли в Финляндию без еди­ного выстрела. Российское правительство пошло на это из опасений, что территория Финляндии, входившая в состав Швеции, будет использована Наполеоном в качестве плац­дарма для нападения на Россию. Великое княжество Фин­ляндское в составе России имело внутреннюю автономию, свою таможню, управлялось по собственным законам. До­ходы княжества использовались на внутренние нужды, а не вливались в российскую казну.

В начале XIX в. европейская часть страны была разде­лена на 47 губерний и 5 областей, а к середине века вся территория — на 69 губерний и областей. Каждая из них состояла из 10—12 уездов, в Белоруссии и Украине они назывались поветами. Три литовско-белорусских и столько же областей Правобережной Украины объединялись в ге­нерал-губернаторства с центрами в Вильнюсе и Киеве. Тиф­лис был центром Кавказского наместничества.

Крупнейшими, в разной степени экономически разви­тыми районам были Центральный Промышленный, Цент­ральный Черноземный, Северо-Западный, Прибалтийский, Урал и Предуралье, а также регионы Северный, Литовс­кий, Белорусский, Правобережный и Левобережный (Ук­раина), Южно-Степной, Степное Предкавказье, Среднее и Нижнее Поволжье, Сибирь, Дальний Восток, Закавказье. Автономными образованиями в рамках империи оставались Финляндия и Польша. Хозяйственная специализация райо­нов России содействовала развитию товарно-денежных, рыночных отношений.

Формирование крупных хозяйственных регионов яви­лось итогом развития производительных сил на территории России, специализации сельскохозяйственного и промыш­ленного производства и основой для прогресса рыночных отношений. Одновременно можно выявить и недостатки экономического развития страны к середине XIX в. Во мно­гих регионах почти не просматривалось прогресса в ста­новлении рыночных отношений; основой земледелия, как и в прошлые века, оставалось трехполье: яровые-озимые - пар; не применялись широко удобрения, передовые при­емы агротехники и агрономии, поэтому урожаи оставались невысокими. Основной прирост продукции проходил не на базе интенсификации производства, а с использованием, как и в предыдущие 1000 лет, экстенсивного пути разви­тия.

С 1802 по 1860 г. посевная площадь в стране увеличи­лась с 38 до 58 млн дес., т. е. на 50%, а валовые сборы зерна со 155 до 220 млн четвертей (четверть — 9 пуд.). На первом месте среди зерновых находились "серые" хлеба: рожь, овес, ячмень. Пшеницу выращивали в черноземных губер­ниях, южных степях и в Среднем Поволжье. Животновод­ство товарным было лишь в степях Великороссии, При­балтике и ряде губерний Центрального и Северного регио­нов: Тверской, Ярославской и Вологодской. Недаром Ярос - лавщина еще в средние века славилась кожевенным произ­водством, здесь были давними традиции товарного живот­новодства.

Накануне 1861 г. товарный хлеб в Европейской части России составлял 18% среднегодового сбора, или 342 млн пуд. Но не нужно полагать, что весь товарный хлеб шел на экспорт: вывозили 70 млн пуд., столько же шло на ви­нокурение (получался экономически чистый продукт); 110 млн пуд. потреблялось городским населением империи; 18 млн направляли на нужды армии, 72 млн пуд. закупало население промышленных губерний в городе.

За половину XIX века в пять раз выросло производ­ство технических культур (льноволокна) во Владимирской, Костромской и Ярославской губерниях, это послужило ос­новой для образования мануфактурного, затем фабричного текстильного производства. Коноплю и пеньку производили в Нижегородской и Калужской губерниях, соответственно и продавали конопляное масло и пеньку.

Огородники Московской, Ярославской губерний тоже трудились на рынок.

Ревизия (перепись) 1836 г. свидетельствовала: что в России насчитывалось 127,1 тыс. помещиков, вместе с се­мьями они составляли 1% населения. Помещиками, имев­шими в среднем по 1350 крестьян, было лишь 3%: Шере­метьевы, Юсуповы, Гагарины, Голицыны, Воронцовы и др. Мелкопоместные владельцы (70% от общего числа) разо­рялись, и к 1858 г. их численность уменьшилась на 7,5%. Однако к этому году дворянское землевладение не сокра­тилось, а возросло на 3% за счет пожалований сановникам царского двора земель в Приуралье и Поволжье.

Крестьянство было самым многочисленным сословием в империи, из них 30 млн человек, т. е. 50%, к 1860 г. были государственными крестьянами, проживавшими преимуще­ственно в Сибири и на севере России, частично в цент­ральных губерниях. К ним относились и народы Поволжья: мордва, чуваши, мари, татары. По сравнению с помещичь­ими крестьянами государственные находились в привиле­гированном положении: имели больше земли, платили на­логи государству и не зависели экономически и юридически от помещиков.

В первой половине XIX столетия нарастают процессы разложения феодально-крепостнической системы. Проис­ходило это под влиянием ряда факторов.

Развитие товарно-денежных отношений во все време­на в разных странах подрывало натуральный характер про­изводства. В России стремление помещиков производить товарный хлеб привело к росту барской запашки, соответ­ственно крестьянские наделы сократились.

Сами помещики начали "откреплять" крестьян от зе­мельных наделов и направлять в промысловую деятельность, это привело к тесной связи с рынком.

Значительную часть крестьян, находившихся вне ра­боты на барской запашке, переводили на оброк.

Оброчные крестьяне имели право трудиться на мел­ких и более крупных промышленных предприятиях, на вспомогательных работах, заработанные деньги отдавали помещику в виде оброка, часть оставляли себе. Таким об­разом, росла армия наемных работников, хотя бы времен­ных, но это временное состояние длилось годами.

Зажиточные крестьяне из числа промысловиков и об­рочников выкупали себе волю, переходя нередко в число предпринимателей.

Наблюдались положительные сдвиги в агротехнике, это увеличивало товарность сельского хозяйства и укрепляло рыночные связи.

Трудно объяснимым явлением экономического разви­тия России этого времени явился рост барщины в земле­дельческих губерниях. Дворянская Россия не пошла по пути английских "новых" дворян — джентри. Стремясь прода­вать хлеб за границу, помещики решали проблему за счет посессионных крестьян, а позже — путем расширения бар­щины, т. е. отработочной ренты на господских угодьях. При­менение труда арендаторов крепостниками исключалось. С середины XVIII в. до середины XIX в. в России удельный вес барщинных крестьян вырос с 56 до 71%, а труд их был менее производительным.

Таким образом, кризис сельского хозяйства предрефор - менной России был по преимуществу кризисом барщинной системы.

Одновременно уменьшалась и доходность оброчного хозяйства помещичьих имений. В условиях начавшегося промышленного переворота и роста фабричного производ­ства традиционные крестьянские промыслы и ремесла не выдерживали конкуренции с мануфактурами и фабриками; сокращались заработки оброчных крестьян и доходность помещичьих имений.

Уменьшалась и платежеспособность, т. е. спрос насе­ления страны, что сдерживало становление рыночных от­ношений. Этот заколдованный круг можно было разорвать только отменой крепостного права.

Решение этой острейшей проблемы неверно сводить лишь к реформе 1861 года. Многое было сделано и с начала XIX в., в правление Александра I, затем Николая I. Декаб­ристы готовились революционным путем свергнуть монар­хию (или заменить "плохого" царя на "хорошего") и отме­нить крепостное право, однако в недрах монархического строя зрели реформаторские идеи.

Вскоре после прихода к власти Александр I в 1801 г. подписал "Именной указ", по которому государственным крестьянам разрешалось покупать землю у помещиков. Од­новременно это право предоставлялось и мещанам (город­ским жителям и купцам), причем речь больше шла о неза­селенных землях.

В 1803 г. появился "Указ о вольных хлебопашцах". По нему помещикам предоставлялось право отпускать своих крестьян на волю. Выкуп в среднем за душу крестьянина составил 100 рублей серебром, или 396 рублей ассигнация­ми. В целом за 60 лет до реформы 1861 г., с учетом 500 подписанных договоров, вольными хлебопашцами ста­ло 152 тыс. человек. Санкцию на освобождение давало Ми­нистерство внутренних дел. В 1808—1809 гг. появились "Ука­зы", ограничивающие помещиков в наказании крестьян, крепостных запрещали продавать в "розницу" и ссылать в Сибирь за маловажные проступки. Эти "Указы" можно счи­тать частичными реформами, в которых намечался меха­низм крупномасштабной Крестьянской реформы. Более ради­кальными были меры по освобождению крестьян, предпри­нятые в Прибалтике. Крестьяне Эстляндской, Лифляндс - кой и Курляндской губерний в 1816—1819 гг. были освобож­дены от крепостной зависимости, но без земли. Они стано­вились арендаторами на землях помещиков, это напомина­ло начавшуюся немного раньше аграрную реформу в Прус­сии. Но крестьяне по-прежнему подчинялись помещичье­му суду, т. е. оставалась внеэкономическая зависимость.

Позднее на российских просторах найдется много по­мещиков, выступавших за освобождение крестьян без зем­ли, т. е. по прусско-прибалтийскому варианту.

Своеобразным реформированием крепостных отноше­ний была организация с 1816 года военных поселений по инициативе графа Аракчеева. Здесь речь также шла о го­сударственных крестьянах. "Поселенцы", к 1825 г. достиг­шие 400 тыс. человек, занимались сельским хозяйством, отдавали половину урожая государству и одновременно не­сли государственную службу. Подробно анализируя подоб­ное реформирование, можно сделать ряд выводов: регла­ментация жизни крестьян Воинским уставом свидетельство­вала о сильном падении в стране в целом производитель­ности труда в сельском хозяйстве, если правительство ре­шило использовать в деревне армейские порядки; "посе­ленцам" запрещалось торговать, уходить на заработки в промышленность, т. е. Аракчеев невольно проявил себя яв­ным "антирыночником". После смерти Александра I воен­ные поселения просуществовали еще до 1857 г.

Крестьяне в дореформенной России подразделялись на помещичьих, государственных и удельных. Удельные при­надлежали императорской фамилии. Еще в 1797 г. для уп­равления ими был создан Департамент уделов, и бывшие дворцовые крестьяне стали называться удельными. В 1858 г. их насчитывалось 1,7 млн человек, из них 838 тыс. мужчин. Удельные крестьяне проживали в 27 губерниях, более 50% — в Поволжье; за 60 лет размеры оброка у них выросли втрое, несли крестьяне и другие натуральные и денежные повинности. В литературе нет сведений о частичном ре­формировании в этой группе крестьян до 1861 г.

Продолжились попытки реформирования государствен­ных крестьян. Они принадлежали казне и считались сво­бодными сельскими обывателями, их экономическое и пра­вовое положение было значительно лучше, чем у поме­щичьих крестьян. В состав государственных крестьян в XVIII — начале XIX в. вошли: черносошные крестьяне, прог живавшие на свободных землях; экономические крестьяне монастырей; остатки незакрепощенных крестьян Прибал­тики, Белоруссии, Закавказья. Эта группа крестьян увели­чилась с 6 млн в 1796 г. до 9,3 млн человек в 1857 г. Феода­лом выступало само государство, оно взимало за предос­тавленные земледельцам участки фиксированные оброки, а также общегосударственные и местные налоги.

Реформирование государственной деревни было продол­жено в середине 1830-х гг. П. Д. Киселевым, возглавлявшим 5-е отделение императорской канцелярии. В 1836 г. в пяти губерниях выборочно была проведена проверка положения государственных крестьян. В соответствии с представлен­ным П. Д. Киселевым докладом Николаю II, 26 декабря 1837 г. было создано Министерство государственных иму - ществ, которое сам П. Д. Киселев и возглавил. Государствен­ная деревня была передана из ведения Министерства фи­нансов в ведение вновь учрежденного министерства.

При проведении в 1837—1841 гг. реформы государствен­ной деревни в ней сохранялось общинное землепользова­ние с периодическими переделами земли. Оброки по-пре­жнему раскладывались по душам мужского пола, но раз­меры их определялись с учетом доходности крестьянского надела; с этой целью был проведен Земельный кадастр — межевание земель с оценкой их качества.

Крестьянам разрешили аренду земли, находившейся в государственном резерве; в наиболее крупных селениях создавались кассы мелкого кредита с выдачей ссуд кресть­янам на льготных условиях. На случай неурожаев устраи­вались "запасные хлебные магазины". 231 тыс. крестьян было переселено в многоземельные губернии с предоставлением им 2,5 млн дес. земли, а 200 тыс. безземельных крестьян получили из госрезерва 1,5 млн дес. земли. До 1857 г. в се­лах появилось 26 тыс. школ, а также медицинские и вете­ринарные пункты; создавались даже образцовые "фермы" для пропаганды новейших приемов агрономии.

Опыт этой реформы использовался позднее: идеи арен­ды земли, учреждение сельского кредита, переселенчес­кая политика, создание агрономической и ветеринарной служб нашли воплощение и развитие в реформаторской деятельности П. А. Столыпина в начале XX в.

Серьезным недостатком реформы П. Д. Киселева было сохранение общинного землевладения.

Таким образом, в первой четверти XIX в. Александр I продолжил начатое его отцом Павлом I вмешательство го­сударственных структур в отношения между помещиками и крестьянами. При Николае I во второй четверти XIX сто­летия экспериментирование по инициативе П. Д. Киселева коснулось положения и государственных крестьян.

Но в масштабах страны аграрный кризис нарастал, что вело к ослаблению всей экономики.