ДОМ ИЗ САМАНА

ФИЛОСОФИЯ, истоки И ПРОЕКТИРОВАНИЕ (или что нужно учесть перед началом строительства)

История Янто

Отя я никогда не был лично знаком с Адольфом Гитлером, неоценимую услугу он мне все-таки однажды оказал. Мое рождение в августовскую ночь 1940 го­да сопровождалось метеоритным дождем Персеид. В это же время немецкие самолеты, пролетая по приказу фюрера над Ливерпулем, добавили к редкостно­му космическому явлению град из бомб.

У моей матери, женщины далеко не робкого десятка, оказалось достаточно здравого смысла немедленно эвакуиро­ваться после того, как фашисты разбом­били нашу улицу. Она перевезла нас в Уэльс. И до того, как мне исполнилось 20 лет, для меня стал родным и един­ственным дом, в котором наша семья благополучно процветала. А бедный Ливерпуль с огромными трудностями выживал после войны.

Уэльс - это холодная и ветреная местность, где много гор, овец и пива.

Мы жили в одном из целой серии ма­леньких очень старых каменных домов.

Поэтому не удивительно, что первыми словами, которые я помню, были: "А ну­ка, закрой дверь, бездельник!" Мое детство прошло в уединении. Я был счастлив, совершая набеги на пустые поля, выкапывая ямки в грязи и собирая полевые цветы. Школа, как некий посто­янный фактор, раздражала, а вот реаль­ная жизнь на каникулах и в выходные дни была другой. Каждый день я совершал утомительные шестимильные прогулки туда и обратно в мою тюрьму, по узким сельским тропинкам, пробираясь сквозь колючие зеленые ограждения, охотясь за птичьими гнездами и строя крепости.

Как-то так вышло, что, несмотря на наказание в виде принудительного обра­зования, я поступил учиться на архитектора по ландшафтному дизайну. Закончив учебу в конце 60-х годов, я начал работать в офисе, с одним столом и четырь­мя телефонами. Слава Богу, Гарольд Уилсон был невероятно упрямым и не хо­тел, чтобы Великобритания ввязывалась во вьетнамскую войну. Благодаря это­му, я избежал ужасов военного призыва. В поддержку профессиональной гордости, мое лицензионное руководство дало мне ясно понять, что ни один нас­тоящий архитектор и джентльмен никогда не унизится до того, чтобы взять в ру­ки лопату или молоток. Поэтому я стал экспертом во многих аспектах строитель­ства, о которых не имел ни малейшего понятия. Я почувствовал вкус настоящей свободы лишь в 70-х годах, когда улетел в США и отправил по почте свою лицен­зию обратно. И только тогда я действительно почувствовал себя достаточно сво­бодным, чтобы на самом деле что-то строить.

За три года, проведенные в сельской местности Гватемалы, я несколько

Улучшил свои строительные навыки и научился делать печки из песчаной глины (супеси). В качестве эксперимента я изготовил сотни таких печей. И написал о них книгу " Печи Лорена", наивно бросившись в безумный мир международных кон­сультационных услуг. Некоторую часть этого опыта я хотел бы забыть. Но, зато я на­учился обращаться с природными материалами. В основном, это был краткий курс о современной действительности, о негативном влиянии на экологию и традици­онную культуру общения с живой природой в угоду интересам потребителя.

В 1978 году, во время семинара по изготовлению ильных печей для рабочих О КР, я познакомился с Линдой Смайли. Мы вместе месили грязь. И это была нас­только липкая процедура, что с тех пор наши жизни слепились в одну. Во время ве­лосипедного тура по Ирландии и Уэльсу в 80-х годах наше внимание привлекли до­ма, построенные из самана. Дом из самана, который мы построили в 1989 году в Соединенных Штатах, был первым за 150 лет, а в 1993 году мы официально заре­гистрировали Коб Коттедж Компани. Данная книга является одним из результатов нашей работы.

Большую часть последних 25 лет я провел в сельской местности в консерва­тивных странах по всему миру. Преимущество моих путешествий состоит в том, что я ездил туда не как праздный турист, а в качестве приглашенного специалиста, чтобы помочь местным общинам лучше справляться с ежедневными проблемами, возникающими из-за недостатка топлива, дыма в кухне и приготовления пищи в примитивных условиях. Я жил вместе с этими людьми, работал в святая святых их домов. Очень часто некоторые из туземцев до моего приезда никогда в своей жиз­ни не видели иностранцев. А в мусульманских странах я иногда оказывался пер­вым мужчиной, который переступил порог кухни - исконного владения женщин. Эти неутомимые женщины с кучей детишек, научили меня гораздо большему, чем я их. И хотя им не хватало водопроводной воды, стола, или элементарного пола в их жилище, они всегда были неизменно жизнерадостными, невероятно гостепри­имными и улыбчивыми.

Мои друзья из консервативных культур всегда интересовались, какое у меня жилище, сколько жен я могу иметь, что готовят на моей кухне. Я отвечал на их воп­росы. Наблюдения за их жизнью привели к тому, что для меня все яснее станови­лась разница между нашими жизненными укладами. В традиционных странах вре­мя не значит деньги. Поэтому все делается неторопливо. Делается до тех пор, пока не сделается. Достаточно трудно подобрать слова, чтобы описать ритм их будней. В том, как они готовят в домах, которые они строят, есть некая целостность и за­вершенность, которая нам мало известна. Это воспринимается почти как религи­озность. Все, что они делают, они делают с заботой, уважением и юмором.

Каждое действие являет собой священный процесс.