БИБЛИЯ ХАКЕРА

Говорят, что сидя дома можно залезть в банк данных ФБР

Компьютерный фрикинг может стать новым масштабным явлени­ем. Он полностью соответствует чаяниям телефонных фрикеров. Гил - бертсон, изобретатель блю-бокса и извечный фрикер, тоже переключил­ся с телефонного фрикинга на компьютерный. До вовлечения в бизнес по производству блю-боксов Гилбертсон, высококвалифицированный про­граммист, разрабатывал программы для операций на международном фондовом рынке.

Но всерьез заниматься компьютерами он начал, когда узнал, что может использовать блю-бокс в тандеме с терминалом, установленным на его рабочем месте. Терминал и клавиатура были оснащены устройством акустического совмещения, и соединив телефонный аппарат с термина­лом, а затем блю-бокс с телефонным аппаратом, Гилбертсон мог устанав­ливать удаленное соединение с другими компьютерами при сохранении полной анонимности и бесплатно, программировать такие компьютеры без каких-либо ограничений, загружать в них ложную информацию, ска­чивать различные данные. Он объяснил мне, что подключается к компью­терам следующим образом: занимает все линии, подключается к тестово­му транку и подслушивает пароли пользователей системы, а потом имитирует их сигналами блю-бокса.

Гилбертсон говорит, что нет ничего невозможного в том, чтобы за­лезть в центральный банк данных ФБР через терминал местного отделе­ния полиции и «подправить» некоторые данные в архивах ФБР.

Он утверждает, что таким образом однажды смог перепрограммиро­вать центральный компьютер одного учреждения, и благодаря этому це­лая часть сети была отведена для его личного использования, при этом бу­дучи скрытой от посторонних глаз. Мне однако не удалось перепроверить подлинность этой информации.

Как и Капитан Кранч, как Александр Грэм Белл (псевдоним одно­го инженера с Восточного побережья, который утверждает, что изобрел блэк-бокс, и продает блэк - и блю-боксы игрокам в азартные игры и ради­калам-подпольщикам), как большинство телефонных фрикеров, Гил - бертсон начал свою «карьеру» в подростковом возрасте, пытаясь взломать телефоны-автоматы. Сперва изучить, а потом взломать. Обрядом посвя­щения во фрикеры было достать десяти центовую монету из телефона-ав­томата. Освоив восемнадцать основных способов по извлечению монет из автоматов, Гилбертсон также научился делать мастер-ключи к контейне­рам с монетами, и мог теперь доставать не только свои монеты.

Он где-то украл телефонное оборудование и собрал дома свой соб­ственный коммутационный узел. Он научился делать простой «брэд - бокс», какой использовался букмекерами в тридцатые годы (букмекер давал номер своим клиентам-игрокам; телефон с этим номеров устанав­ливался в квартире у какой-нибудь старой вдовы, но подключался к аппа­рату в конторе букмекера на другом конце города; и когда полицейские выслеживали номер, они находили всего лишь струю вдову.

Через некоторое время после того дня, когда в глубинах техничес­кой библиотеки Гилбертсон наткнулся на журнал с описанием частот управляющих сигналов телефонной системы и собрал свой первый блю - бокс, через некоторое время после этого Гилбертсон прервал многообе­щающую карьеру в области химии и начал торговать блю-боксами по $1.500 за штуку.

— Мне пришлось оставить химию. Мне стало там просто скучно, — сказал он мне однажды вечером. Мы беседовали в гостях у человека, слу­жившего посредником между Гилбертсоном и синдикатом в сделке по продаже блю-боксов на сумму $300.000, которая провалилась из-за юри­дических неувязок. В комнате курили.

—Ничего интересного узнать я там больше не мог, — продолжал он. Химия становится скучным предметом, когда добираешься до самых вер­шин. Я не знаю. Я, наверное, не смогу объяснить почему там скучно. Это нужно самому испытать. Но в то же самое время ты получаешь, я не знаю, ложное чувство всемогущества. В этом смысле химия похожа на фрикинг. Вся система под контролем. И в системе есть дыры, и ты проникаешь че­рез эти дыры как Алиса из сказки. Кэрролла, и ты притворяешься что на самом деле ничего предосудительного не делаешь, или по крайней мере или это не совсем ты, кто вытворяет все фокусы. Чистой воды Льюис Кэр­ролл. Химия и фрикинг.

Наверное поэтому среди фрикеров попадаются псевдонимы типа «Чеширский Кот», «Червовый Король» или «Снарк». Но во фрикинге есть нечто, чего не найдешь в химии. Он поднимает на меня взгляд:

— Ты когда-нибудь что-нибудь крал?

— Ну-у-у... да, я...

— Тогда ты можешь все понять! Ты знаешь то чувство, которое ов­ладевает тобой. Это не просто знание, как в химии. Это запретное знание.

Можно узнать все обо всем под солнцем и умереть со скуки. Но зная, что это незаконно... Смотри: можно быть маленьким, но умным и шустрым и при этом надувать кого-нибудь большого, сильного и очень опасного.

Люди типа Гилбертсона и Александра Грэма Белла постоянно гово­рят об обмане телефонных компаний и взломе Ма Белл. Но если им по­казать одну-единственную кнопку, нажав на которую можно превратить всю систему связи AT&T в кучу обломков, они вряд ли нажмут на эту кнопку. Фрикеру нужна телефонная сеть так же, как католику нужна цер­ковь, как Сатане нужен Господь, как Полуночному Незнакомцу больше всего нужно было внимание со стороны операторов компьютера.

Позже тем вечером закончил свой рассказ о том востор-

Те, который он испытал когда блю-боксы заполонили страну, когда он по­нял, что «на этот раз телефонисты сели в лужу». Неожиданно он сменил тему.

Разумеется, я одновременно люблю и ненавижу Ма Белл. Мне она даже чем-то нравится. Наверное, я бы очень расстроился, если бы компа­ния распалась на несколько более мелких организаций. Есть что-то при­влекательное в том, что при всем ее великолепии, в системе находится множество недостатков. Именно благодаря таким недостаткам я могу проникнуть в систему. В этом есть что-то завораживающее, заставляющее тебя искать новых встреч с системой.

Я спрашиваю, что произойдет, когда все запретные тайны телефон­ной системы будут познаны.

— Не могу точно сказать, может быть устроюсь туда на работу на не­которое время.

— Может быть даже в службу безопасности?

— Да, я именно так бы и поступил. Мне безразлично на какой сто­роне выступать..

— Что, и ты даже помогал бы вычислять других фрикеров? — спро­сил я, вспомнив развлечение Марка Бернэ.

— Да, это было бы занятно. Да, я смог бы обхитрить многих фрике­ров. Конечно, если бы я достиг высокого уровня мастерства в этом деле, мне снова стало бы скучно. И тогда пришлось бы надеяться, что появят­ся еще более изощренные фрикеры, чем я. Это внесло бы определенный интерес в игру. Может, мне даже пришлось бы их выручать. Ну, ребята, мне не хотелось бы, чтобы это стало известно всем, но не пробовали ли вы?... Игру можно было бы все усложнять и усложнять.

Дилер первый раз за вечер вступает в разговор. Все это время он смотрел на переливающиеся узоры на стене, выложенной цветной плит­кой с иллюминацией. (На самом деле никаких узоров там нет: цвет и яр­кость каждой плитки определяются компьютерным генератором произ­вольных чисел, собранным Гилбертсоном и следящим за тем, чтобы ри­сунок на плитках не повторялся.)

— То, о чем вы говорите, это милые игры, говорит дилер товарищу. Но я не был бы против, если бы фрикерам хорошенько врезали. Телефон потерял всякую конфиденциальность. Нельзя свободно говорить по теле­фону о чем хочешь, или надо прибегать ко всем этим параноидальным штучкам. Круто ли говорить по телефону? То есть, даже если это и круто, если вам приходится спрашивать «круто ли это», то это уже не круто. Как те слепые пацаны, люди будут строить свои собственные телефонные се­ти, если они хотят вести конфиденциальные разговоры. Остальное вы знаете. В линии вы больше не услышите тишины. У них на межгороде ус­тановлена система разделения: вы прерываете на время разговор, а они на время паузы занимают вашу линию под чей-нибудь еще разговор. Вместо паузы, когда кто-нибудь дышит в трубку или вздыхает, вы слышите пус­тоту, и связь восстанавливается только после первого произнесенного слова, начало которого тоже может быть обрезано. Тишина в расчет не бе­рется: вы оплачиваете длительность всего разговора, а они у вас отнима­ют паузы. Говорить не круто, и поэтому вы не слышите человека, когда он молчит. Что в этом телефоне хорошего? Пусть им всем врежут.