афоризмы > Афоризмы Лихтенберга

Философия и наука

...Будь внимательным, не воспринимай ничего бесплодно, соизмеряй и сравнивай — в этом основной закон философии.

Искусная уловка принимать незначительные отклонения от истины за самую истину (что является сутью дифференциального исчисления) лежит также в основе и наших остроумных мыслей: ведь целое рух­нуло бы, если бы мы подошли к этим отклонениям с философской строгостью.

А 1

Величайшие дела в мире совершаются через другие, которые мы счи­таем ничтожными, через малые причины, не замечаемые нами, но в конце концов накапливающиеся.

А 19

Что это за неведомые законы и пути, благодаря которым природа из­меняет инстинкты в одном и том же животном и заставляет его за­бывать о прежних? Цыпленок забирается под наседку. В конце кон­цов он сам становится наседкой и уже никуда не забирается, а укры­вает других. У всех животных внешнее состояние их тела и измене­ние их органов чувств всегда является функцией их действий и спо­соба существования. Это относится также и к человеку; но в то время, как одна из переменных величин возрастает, другая может убывать и наоборот.

А 24

Довод против материалистов, выдвинутый господином Унцером 1 во «Враче» (т. VI, стр. 148), взят из области изменений нашего тела и действительно не лишен значения.

 

Ясно, что составные части нашего тела, изменяясь с возрастом, это- уже не мы, как могла бы выразиться, передавая свое состояние, уна­следованная нами новая душа. Можно, конечно, возразить, что эти из­менения происходят постепенно, и ведь существуют и сегодня, благо­даря преемственности, те же вещи, которые возникли еще в начале- мира, хотя каждые 80 лет он становился иным. Так мог бы ответить Ламетри. Другой довод, который считает весьма важным Фонтенель2, достоин такого же внимания: поразительное воздействие мысли на тело необъяснимо, если предполагать, что мысль действует только по законам механики. Действительно, человек, которому я тихо говорю на ухо, что он будет арестован, если моментально не исчезнет, и впрямь исчезает, и бежит, охваченный страхом, много миль. Но сле­дует помнить, что действие вещи или явления нельзя определять по звуку слова, приводящего человека в волнение, так же как и Crimen laesae majestatis [1] не определяется шумом, который он вызывает. Та­ково всегда действие мысли, и оно, по-видимому, подобно воздействию- искры на порох.

А 53

Умы, не признающие мира вне нас, должно быть, странные существа; и так как обоснование любой мысли, по их мнению, находится в них самих, то самые необычайные связи идей для них всегда истинны. Мы называем людей безумными, если система их представлений не опре­деляется последовательностью явлений и порядком окружающего нас мира. Поэтому тщательное наблюдение природы, а также и матема­тика — вернейшие средства против безумия. Природа является, так сказать, поводьями, которые ведут наши мысли, чтобы они не отклоня­лись в сторону.

А 102

Для исследователей природы, по крайней мере для определенной груп­пы их, небытие предмета равносильно невозможности воспринимать его путем ощущений.

А 118

...Внимательное наблюдение предметов внешнего мира легко ведет к исходной точке наблюдения, к нам самим. И наоборот, кто однажды понял природу своего сознания, тот приходит к наблюдению вещей вне нас. Будь внимательным, не воспринимай ничего бесплодно, соиз­меряй и сравнивай — в этом основной закон философии.

А 121

 

Человеческой философией в&обще называется философия отдельного, определенного человека, проверенная философией других людей, даже глупцов, согласно разумной оценке степени вероятности. Поло­жения, принятые всеми людьми, являются истинными, а если они не истинны, то и истины не существует. Считать истинными другие по­ложения часто заставляют нас заверения людей, авторитетных в дан­ном деле, и каждый поверил бы в эти положения, окажись он в подоб­ных же обстоятельствах. Коль скоро этих условий нет, возникает осо­бая философия, а не та, что создана в «совете человечества»; даже суе­верия являются местной философией, и они тоже подают свой голос.

А 127

Становиться мудрей — значит все более познавать возможные ошибки того инструмента, с помощью которого мы чувствует и судим. Осмот­рительность в суждениях — вот что следует рекомендовать сегодня всем и каждому.

Если бы каждые десять лет мы получали от каждого писателя-философа хотя бы по одной бесспорной истине, то наш урожай был бы всегда достаточно обильным.

А 128

...История века слагается из истории его отдельных лет. Однако нель­зя определить дух века, механически суммируя дух отдельных лет. Тем не менее тому, кто стремится обрисовать общую картину века, всегда полезно знать и каждый год, новые опорные точки которого дают воз­можность проследить постоянную тенденцию столетия.

В 18

Каждому человеку следовало бы изучить философию и «изящные» науки, по крайней мере настолько, чтобы сделать для себя наслажде­ние еще приятней...

В 41

Среди животных ближе всего к обезьяне человек.

Насколько далеко друг от друга находятся в физическом отношении голова и ноги, настолько же они близки морально и психологически. В области носа, расположенном всего в каких-нибудь трех дюймах от души, радость и печаль обнаруживаются не так быстро, как в ногах; д замечаю это ежедневно из своего окна и отчетливо угадываю по ногам студентов, идут ли они на занятия или с занятий. В первом слу­чае — по плоско падающей подошве, что выдает голод души, всем управляющей; второе — по вялому шагу, когда пятка и носок медлен-

 

ней, чем обычно, приподнимаются друг за другом, — что является при­знаком недавнего насыщения,

От студентов, у которых я ничего подобного не замечал, я почти всег­да узнавал потом, что они выходили с одних занятий и шли тотчас же на другие.

Как рассказывают латинские писатели, у Катилины [2] [3] это было так за­метно, что некоторые люди задолго до того, как Цицерон раскрыл знаменитый заговор в его голове, утверждали, что они обнаружива­ли его уже в ногах Катилины, а именно: он шел иногда по улице обычным образом, затем замедлял шаг, возвращался, словно забыл но­совой платок, потом останавливался и вдруг принимался бежать, пока новый проект в его голове не пересекал ему дорогу и не за­ставлял его останавливаться вновь...

В 121

Для мудреца не существует ничего великого и ничего малого, в осо­бенности, когда он философствует, и можно предположить, что он не испытывает ни голода, ни жажды и не забыл свою табакерку, если нюхает табак. Тогда он в состоянии, кажется, писать трактаты о замоч­ных скважинах, которые могли бы быть столь же важны и поучитель­ны, как jus naturae *.

Как известно немногим сведущим людям, незначительные, повсе­дневные, грошовые явления содержат в себе так же, как и явления значительные,—всеобщее моральное начало. В дождевой капле за­ключено столько блага и искусства, что вряд ли можно было бы про­дать это в аптеке меньше чем за полгульдена4...

В 190

Часто некоторые люди становятся учеными, так же как другие — сол­датами, только потому, что они больше ни к какому делу не пригод­ны. Правая рука должна им добывать пропитание, вот они и залегают, можно сказать, как медведи, на зиму и сосут лапу.

В 219

Если какой-нибудь ангел захотел бы когда-нибудь порассказать нам кое-что из своей философии, то некоторые положения, я полагаю, зву­чали бы как 2X2 = 13.

В 238

Гипотезы некоторых новаторов еще не противоречат опыту. Но я опа­саюсь, что опыт когда-нибудь будет им противоречить.

В 276

Еще вопрос, что трудней: думать или не думать. Человек думает ин­стинктивно, а ведь известно, как трудно подавить в себе инстинкт. По­этому незначительные умы поистине не заслуживают того презрения, которое питают к ним во всех странах.

В 303

Нет ничего удивительного в том, что франт так охотно смотрится в зеркало: он видит там всего себя. Если бы философ имел зеркало, в котором он мог бы видеть всего себя целиком, он бы, подобно фран­ту, никогда от него не отходил.

В 304

Простые люди используют то, что бог дал им в руки, безусловно более целесообразно, чем мы, люди благородного происхождения. Я имею в виду не тот скудный достаток, который дарует им бог и которых^ важные господа своими длинными руками отнимают у них прежде, чем они им достаточно воспользуются, — я имею в виду тело и душу. Ученому в своей сфере следовало бы мыслить так же, как простому человеку; он мыслит, и не думает о том, что совершает нечто важное. Ученые же рекомендуют это как верное лекарство против ошибок и заблуждений; однако у большинства это вызывает отвращение, как горькое питье. То дело, которое является их долгом, ученые превраща­ют в ремесло и воображают, что если они размышляют над тем, что де­лают, то они уже тем самым заслужили награду на небесах, тогда как это не более похвально, чем спать со своей женой.

В 327

Professor philosophiae extraordinariae 5.

В 380

Он провел два часа в поисках хорошей мысли о китайской стене и в конце концов продумал это дело с точки зрения физической, мораль­ной и философской.

В 405

Изучай все не из тщеславия, а ради практической пользы.

К А 6

Общепризнанные мнения и то, что каждый считает делом давно ре­шенным, чаще всего заслуживают исследования...

КА 16

То, что движется с быстротой молнии или света от одного края песчин­ки к другому, будет казаться нам неподвижным.

С 31

 

Наши ученые впадают в ошибку лавочников маленьких городов. Они покупают товар не там, где он вырабатывается, а охотней следуют сна­чала указаниям англичан и французов...

С 65

Делать разные выводы, исходя из мудрости бога, едва ли лучше, чем делать это по собственному разумению.

С 10!

Мать говорит это 6, отец в это верит, а глупец отвергает.

Разумеется, не малая трудность обучать философии с пользой; ребе­нок, подросток, юноша и муж — каждый имеет свою собственную фи­лософию. Какое было бы счастье, если бы каждый возраст, каждый год работали бы на пользу другому; если бы один изготовил колесики, дру­гой — пружинки, третий — циферблат, то четвертый, пожалуй, за­вершил бы и изготовление часов в целом. Если бы каждый человек жил на своей собственной планете, что было бы тогда с философией?

На вопрос: следует ли самому философствовать? Нужно, мне кажет­ся, отвечать так же, как и на вопрос: следует ли бриться самому? Если бы меня кто-нибудь спросил, я бы ответил: умеешь это делать как сле­дует — превосходно. Я всегда был убежден, что этому нужно выучить­ся самому, но ни в коем случае не делать первых опытов на собствен­ном горле. Поступай так, как поступали до тебя мудрейшие люди и не начинай своих философских упражнений с таких вопросов, где каж­дое твое заблуждение может отдать тебя в руки палачу...

С 140

...Человек может быть великим государственным деятелем, солдатом, богословом, но у него может отсутствовать способность мужественно противодействовать предрассудкам и суевериям при изучении мате­риального мира. Судить об этом может лишь тот, кто изучил историю человеческих заблуждений, тот, кто знает, как иногда человек непред­намеренно обманывает себя и других и как часто мудрейшие люди должны затыкать себе рот, объясняя явления природы...

С 176

...Будущее должно быть заложено в настоящем 7. Это называется пла­ном. Без него ничто в мире не может быть хорошим.

С 193

...Быстрое накопление знаний, приобретаемых при слишком малом са­мостоятельном участии, не очень плодотворно. Ученость также может родить лишь листья, не давая плодов.

Часто встречаются весьма неглубокие люди, удивительно много знаю­щие. Напротив, то, до чего человек должен дойти своим умом, остав­ляет в его рассудке след, по которому он может идти и при других об­стоятельствах.

С 194

В чем заключается легкая воспламеняемость гения? В способности под­вергать холодному исследованию правила надуманной логики. Бес­спорно, подобные умы могли бы достичь многого, если бы только они научились находить в познании множества частей какой-либо вещи ту радость, которую они находят в познании множества вещей.

С 225

Человек, внимательно и вдумчиво занимающийся какой-нибудь одной узкой областью, будет, безусловно, так же хорошо судить и там, где дело касается не вкуса, а рассудка, если ему только должным образом представят дело; тогда как другой, знающий много, нигде не чувствует себя дома. Если бы в настоящее время самые многообразные знания нельзя было приобрести столь легко из книг без напряжения и, при­том, исключительно с помощью памяти, то, пожалуй, такой энцикло­педизм можно было бы одобрить. Но так как именно это случается постоянно, то я уже по этой причине предпочитаю небольшие, но четкие знания.

С 231

Если бы на свете существовали только репа и картофель, то, пожалуй, кто-нибудь сказал бы: как жалко, что растения стоят вниз головой!

С 270

Ньютон сумел разложить цвета. Как будут звать того психолога, ко­торый нам скажет, из чего слагаются причины наших поступков? Боль­шинство вещей, когда они становятся заметными, уже слишком вели­ки. Рассматриваю ли я зародыш жолудя под микроскопом или же ве­ковое дерево невооруженным глазом, я одинаково далек от их начала. Микроскоп служит только для того, чтобы все больше смущать нас. Насколько могут доставать наши подзорные трубы, мы видим светила, вокруг которых, возможно, вращаются планеты. Что нечто подобное происходит и в недрах земли, в этом убеждает нас магнитная стрелка. А если это простирается дальше? Если в мельчайшей песчинке также вращаются пылинки вокруг пылинок, кажущиеся нам столь же непод­вижными, как неподвижные звезды? Можно было бы представить су­щество, которому наше видимое мироздание показалось бы кучей рас­каленного песка...

Так как справедливость нашего суждения основана не столько на зна­комстве с мнениями других людей, сколько на опыте или познании фактов, то возникает вопрос, что может вернее всего привести нас к этому богатству фактов, которые служат как бы отправными точками нашего суждения. Является ли таким средством изучение истории, или это уже результат нашего хотя бы малого общения с миром?

D 15

...Нам следовало бы стремиться познавать факты, а не мнения, и, на­против, находить место этим фактам в системе наших мнений...

D 19

Свою обувь, я, правда, не могу себе сам изготовить. Но свою филосо­фию, господа, я не позволю себе навязать. Обувь я, пожалуй, и зака­жу, ее я сам не могу сделать.

D 67

Сколько же открытий совершится в будущем!

О, если бы наши современники рассуждали так мудро о некоторых вещах, как Сенека о кометах 8!

D 111

Прослеживать все до последнего предела, чтобы не оставалось ни ма­лейшей смутной идеи, стремиться обнаружить недостатки, исправлять их или вообще указывать на что-то более совершенное в данном на­правлении — единственное средство приобрести так называемый здра­вый смысл, что должно являться конечной целью наших усилий. Без этого нет истинной добродетели. Только это создает великого писа­теля: scribendi recte sapere est et principium et fons [4].

Необходимо лишь желать, гласит основной принцип Гельвеция.

D 131

Для него, как и для философа-болтуна, важна не истина, а словесный трезвон.

D 151

При исследованиях доверяй себе, обладай благородной гордостью и помни, что другие, избежавшие твоих ошибок, не лучше, чем ты, из­бежавший ошибок, совершенных ими.

D 174

 

Гении прокладывают дороги- в науках, а люди, обладающие умом и вкусом, разравнивают и украшают их. Улучшение дорог следует реко­мендовать для того, чтобы лучше переходить с одной на другую.

D 218

Заключать об упадке наук из современного состояния учености, ког­да польза, основательность и крохоборство относятся как 1:3:5 — значит проявлять большую близорукость. Ведь эти зигзаги — лишь часть непрерывного пути, и рано судить, приведет ли он к подъему или упадку. Пятьдесят лет педантизма и крохоборства — явление, конечно, печальное для современной эпохи, в сущности же это незаметные ис­кривления большой линии и только вблизи кажется, что она возвра­щается вспять.

Если народ, уже выйдя однажды из состояния благородаой простоты, оказался ослеплен мишурным блеском, то дорога обратно, к простоте, идет, как мне кажется, через еще большую аффектацию, которая при­водит к отвращению.

D 227

Что проистекает от причин, а что от случая?

О превращении воды в вино 9 посредством циркуля и линейки.

D 239

Профессора в университетах, как хозяева трактиров, должны бы иметь вывески.

D 245

Едва ли можно говорить о философах. В Европе их с трудом наберет­ся около дюжины, прочие же — магистры, доктора и профессора фило­софии. Конечно, древние превосходили нас: 1. Потому что они не под­ражали постоянно. 2. Не знали догматизма. 3. Изучали больше вещи, чем слова. 4. Были свободней. 5. Не писали, чтобы заработать на кусок хлеба. 6. Больше наблюдали природу...

П 261

...Первый умственный взгляд, которым я окидываю вещи, очень важен. Наш ум смутно охватывает их со всех сторон, и это часто более цен­но, чем ясное представление об одной их единственной стороне.

D 271

Поистине, говорит Даламбер, даже сносные учебники логики полез­ны лишь для тех, кто может обойтись и без них. Благодаря знанию перспективы слепые не станут зрячими.

D 298

Там, где движется любое тело, имеется пространство и время; поэтому простейшее в этом мире существо, обладающее ощущениями, можно было бы назвать существом, измеряющим углы и промежутки време­ни. Наш слух, возможно, также и наше зрение, состоят именно в этом подсчете колебаний.

D 312

Все это высижено при бодрствующей учености и спящем здравом рас­судке.

D 322

Готтентоты называют мышление бичом жизни. Que de Hottentotes parmi nous! восклицает Гельвеций. Прекрасный девиз.

D 400

Мир, должно быть еще не очень стар, потому что люди еще не могут летать.

D 404

...Человек находится не внутри земного шара, на котором он живет, а на его поверхности, если не считать воздушного слоя; подобным же образом и внутренняя сущность вещей не доступна человеку, он по­знает только их поверхность, если не считать той незначительной глу­бины, на которой еще может дышать философский водолаз.

D 429

Так осмеют нас еще, пожалуй, и наши родичи — и ангел, и обезьяна 10.

D 432

Я, пожалуй, охотней изобрел бы слово «сверхумник», чем какое-либо иное. Оно, несомненно, делает честь его создателю. Ведь существуют люди, привыкшие обо всем изрекать глубокомысленные суждения и не потому, что эти суждения естественно приходят им в голову, ско­рей, напротив, эти идеи искусственны и ни на какого черта не нужны философии. Это, так сказать, чудеса в мире идей, на которые нельзя рассчитывать. Так как подобные люди постоянно приводят причины (потому ли, что считают это своим долгом, или прекрасным), они почти всякий раз упускают из виду естественное объяснение; все тя­желовесное, притянутое за волосы, льстит их гордости больше, чем естественное, ведь именно она побуждает их поступать так. И в этом также кроется причина, почему великие открытия кажутся нам таки­ми легкими, когда они уже сделаны...

D 411 [5]

Искать, в чем родственны две вещи и, как соотносятся они при ослаб­лении или усилении их общих свойств.

D 4І2

Он создал некую систему, имевшую такое влияние на способ его мыш­ления, что публика замечала, как его суждение постоянно на два-три шага опережало его ощущение; хотя он сам в это время полагал, что оно лишь следует за ощущением.

D 48Ї

О, как забудутся когда-нибудь наши имена, уступив место именам изобретателей воздухоплавания и прочего!

D 521

Я совершенно не понимаю, что нам от того, что мы при каждом удоб­ном случае превозносим древних...

Поистине, большая честь для нас, старых студентов, что две тысячи лет тому назад существовали люди поумнее нас. Вы думаете, что мы еще, вероятно, живем в те времена, когда самая большая мудрость за­ключалась в сознании, что ты ничего не знаешь 12? За подобный капи­тал сегодня не дают взаймы звание магистра, так же как за богатство, состоящее в бедности, не получишь и гроша. Нет, нет, друзья, эти вре­мена мы проспали. В настоящее время эти принципы — прекрасные гнезда давно улетевших истин. Для философских кунсткамер они еще годятся, но для домашнего обихода они не стоят выеденйого яйца. Велика честь в наше время — уверенность в том, что ты ничего не знаешь! Отсюда уже ясно, что это положение не имеет иного смысла, кроме прямого, или ваши жалобы на современность еще в одном от­ношении нелепы. Вы не можете отрицать, что в настоящее время у нас больше людей, ничего не знающих, чем в древности, и в этом можно убедить их в кратчайший срок.

Г) 610

Изобретение можно всегда рассматривать как потерю: что-то, так ска­зать, потерялось в голове человека. Кто ничего не терял в своей голо­ве, ничего и не обретет.

D 634

Совсем небезразлично, какой путь избирают в познании определен­ных вещей. Если в юности начинают с метафизики и религии, то по­средством умозаключений легко приходят к бессмертию души. Не каждый путь ведет к этому, по крайней мере, не всякий так легко. Если и можно иметь о каждом слове в отдельности ясное понятие, то в очень сложном выводе невозможно представлять себе все эти поня­тия одинаково ясно: в применении они часто связываются друг с дру­
гом таким образом, который был для нас привычным и легким с юности.

Е 30'

В философии труднее всего изучать любую вещь заново, в ее перво­источнике, и при суждении о ней не пользоваться уже приобретенны­ми познаниями; например, пытаться думать о бессмертии души, не' имея заранее идеи конечной цели... И не представляется ли нам мыш­ление в своей материальной субстанции таким необычайным потому,, что это собственно мы сами?

Чем ближе подходим мы к предметам природы, тем они непонятней... Песчинка, безусловно, не то, за что я ее принимаю. Столь же мало по­нимаю я, каким образом в состоянии мыслить сложное существо и как простое может быть связано со сложным. Если бы мы располагали системой анализа подобных проблем и могли бы приводить их к одной формуле, то мы бы увидели, что эти обе проблемы одно и то же, И ЧТО' непонятное лишь отодвигается дальше, но не снимается вообще. Я не понимаю, например, как далеко отстоят друг от друга в моем мозгу два утверждения: дважды два — четыре и Генрих IV, король Франции, был убит Равальяком. Или каждое из них, так сказать, заполняет вся­кий раз весь мозг? А если оно занимает только отдельные малые его* доли, то одинаковы ли они у всех людей 13?

Ь 31

Важнейшие вещи делаются посредством трубок. Примеры — органы плодородия, перья для письма и наши ружья. Да и что такое человек, как не беспорядочный пучок трубок.

Е 35

Их мошенников мы знаем лучше 14, чем они наших ученых.

Существует большое различие между: продолжать еще верить во что- нибудь и вновь поверить в то же самое. Продолжать верить в то, что' луна влияет на растения — глупость и предрассудок, но вновь пове­рить в это — свидетельствует о философском размышлении.

Е 52

Что? Разбираться в деле, о котором споришь? Я утверждаю, напротив, что для спора необходимо, чтобы по крайней мере одна из сторон ни­чего не понимала в этом деле, и в так называемом оживленном споре, в момент его высшего проявления, обе стороны ничего не должны по­нимать в нем и даже не ведать, что они говорят.

Е 71

Мы воспитываем наши умы в оранжереях.

...Что такое немецкий ученщй? Ничто; это желтый, тощий футляр души; на его жилете больше складок, чем у иных людей на плаще, это марионетка, которую можно разрисовывать и дергать, как угодно. Что будут говорить о некоторых из них пять-шесть столетий спустя, это нас сейчас не касается.

Е 114

Тот факт, что это истина, не важен; но в это верят люди — вот в чем дело, черт побери!

Е 245

Глупцы, пожалуй, лучше наших тончайших философов, потому что они зсе же верят б то, что видят и чувствуют; напротив, некоторые англий­ские философы поворачиваются спиной к природе и верят в то, чего не ощущают 15. Я далек от того, чтобы смеяться над этим, более того, я считаю отрицание ими ощущения за орлиный взлет разума, по срав­нению с которым человеческая речь, самоубийство и безумие только блошиные прыжки.

Вот это я называю свободой! Столь предприимчивые души должны «были бы ради еды и питья и вовсе не возвращаться на землю в свои лачуги, чтобы поесть и попить. Им следовало бы навсегда удалиться от бога и жить в одиночестве, подобно дьяволу.

Е 279

Если они находят истину в природе, то они вновь швыряют ее в кни­гу, где ей приходится еще хуже.

Е 304

После того, как мы теперь «вполне знаем» природу, то и ребенку ясно, что опыт не более как комплимент, который еще делают природе. Это пустая церемония; мы уже заранее знаем ее ответ и обращаемся к ней за ее санкцией, как государи — к сословиям.

Е 329

О прогрессе доброго и целесообразного. Если в соответствии с пот­ребностями человеческой природы суждено, чтобы, например, христи­анская религия в свою очередь когда-нибудь погибла, то это произой­дет, несмотря ни на что. Движение назад и задержка на короткое вре­мя — лишь бесконечно малый изгиб линии. Но жаль, что именно мы должны быть свидетелями этого, а не другое поколение... Я всегда думаю, что на этой планете мы служим цели, достижению которой не мог бы помешать даже всеобщий заговор человеческого рода...

Е 384

Не следует чрезмерно расчленять, слишком абстрагировать. Самые ра­финированные люди, полагаю я, сделали меньше всего открытий. Пре­
имущество человеческого мыслительного механизма как раз в том и ■состоит, что он способен к обобщениям.

Е 401

Люди, слишком вникающие в тонкости, редко бывают великими людь­ми, и их исследования большей частью настолько же бесполезны, на­сколько и тонки. Они все более удаляются от практической жизни, к которой должны были бы подходить как можно ближе. Как танц­мейстер и учитель фехтования никогда не начинают с изучения анато­мии рук и ног, так и здоровая, полезная философия должна брать свое начало из чего-то высшего, чем эти отвлеченные умствования. Ногу надо ставить именно так, иначе упадешь; в это надо верить, потому что нелепо было бы не верить в это, и это очень хорошая основа... Вот при­чины, по которым философия Битти 16 заслуживает внимания. Это не совсем новая философия, но она исходит из более высоких положе­ний. Это философия не профессорская, а человеческая.

Е 415

Если я только правильно разбираюсь в генеалогии госпожи науки, то невежество является ее старшей сестрой, И разве уж так противоесте­ственно жениться на старшей, если и младшая тоже к его услугам? От тех, кто знал их обеих, я слышал, что старшая имеет свои особые прелести, что она — толстая добрая девушка, из которой выйдет пре­красная супруга именно потому, что она больше спит, чем бодрствует.

Е 417

Наши философы мало прислушиваются к голосу ощущений или, ско­рей, они редко обладают достаточно тонкими чувствами, так что при каждом жизненном явлении они всегда говорят о том, что они знают, а не о том, что они при этом ощущают. Но все это ничего не стоит ж ни на шаг не приближает нас к действительной философии. Разве то, что человек может знать, и есть именно то, что он должен знать?

Е 420

.Действительные и титулярные философы.

Необходимо следовать своему чувству и полагаться на первое впечат­ление, которое произвела на нас вещь. И не потому, что я советую та­ким образом обнаруживать истину, а потому что это непосредственный голос нашего опыта, результат наших лучших наблюдений. Ибо мы .легко впадаем в трафаретное пустословие, как только начинаем разду­мывать. В этом отношении я рекомендую следовать философии Битти.

Е 450

Главное правило в философии заключается в том, чтобы не создавать никаких deus ex machina 17, не признавать никаких чувств и инстинк­тов там, где можно обойтись ассоциацией и механическими при­чинами 18.

Ь 456

Люди, очень много читавшие, редко делают большие открытия. Я го­ворю это не для оправдания лени, потому что открытие предполагает глубокое и самостоятельное созерцание вещей; следует больше видеть самому, чем повторять чужие слова.

Е 463’

Польза системы для мышления состоит не только в том, что о вещах начинают мыслить упорядоченно, по известному плану, но и в том, что о них вообще мыслят; последнее, бесспорно, важней первого, на­пример, таково ассоциативное мышление.

Е 492

Читать означает «брать в долг», а сделать на основе этого открытие — значит «уплатить долг».

F 7

Я убежден, что если бы бог когда-нибудь захотел создать такого чело­века, каким его представляют себе магистры и профессора философии, то этого человека пришлось бы в тот же день отправить в сумасшед­ший дом...

F 32

Те психологи, которые осведомлены в естествознании, рассуждают всегда убедительней тех, кто начинает с психологии. Чем больше я сравниваю учение Хартли с моим опытом, тем больше подтверждений я нахожу ему; очень уж хорошо оно согласуется со всем нашим про­чим опытом...

F 33

Путем электрических цепей можно бы передавать сигналы, измерять расстояния между пунктами, не слишком удаленными друг от друга, и т. п. Может быть возможно для этого использовать токи, хотя бы на определенное расстояние.

F 39

Самые ярые защитники какой-либо науки, не выдерживающие и ма­лейшего косого взгляда на нее, это обыкновенно такие люди, которые не далеко ушли в этой науке и тайно сознают свой недостаток.

F 49

 

Там знают лишь книжного человека, а в каждой вещи видят только то, что уже заранее известно.

F 112

Я уже указывал в другом месте, что в мире все претворяется во все и все находится во всем; я имею в виду, что все, что мы видим и чему даем название, существовало уже раньше, чем оно достигло такой ста­дии, на которой мы его увидели...

F 146

В наше время, когда насекомые коллекционируют насекомых, и бабоч­ки болтают о бабочках.

F 155

Те ученые, у которых не хватает здравого смысла, обыкновенно изучают гораздо больше того, что им нужно, а разумные никогда не мо­гут изучить достаточно много...

F 232

Изучение естественных наук дошло ныне в Германии до полного без­умия. Разумеется, это все же лучше, чем изготовлять напыщенные сво­бодолюбивые оды 19 или разбавлять взвинченным вдохновением в трех­стопных или в шестистопных стихах дюжину идеек наших так назы­ваемых великих поэтов. И хотя перед богом насекомое и человек рав­ноценны, для наших нервных узлов это не так.

О, милостивое небо, как много вещей нужно еще привести человеку в порядок, прежде чем приняться за птиц и бабочек! Изучи свое тело и все, что можешь узнать о своей душе, выработай в себе привычку к труду и сумей преодолеть стремление к покою, приучи свой разум к сомнению, а сердце к терпимости! Познай человека, найди в себе му­жество говорить правду на пользу ближнего!.. Там, где в твоем мозгу помещается какая-нибудь история бабочки, быть может нашлось бы место для «Жизнеописаний» Плутарха, способных зажечь тебя на ве­ликие дела. Разве история искусств не нужней и не полезней? Я пред­почел бы знать историю ремесел и искусств, чем все, что Линней ког­да-либо думал, писал, знает, знал и вновь забыл.

F 261

Возможно, собака перед сном или пьяный слон имеют идеи, которые .были бы достойны магистра философии. Но для них они бесполезны и, благодаря их быстро возбудимым органам чувств, бесследно сти­раются.

F 265

Опыт — вот что важно, а не чтение и не слушание. Возникает ли идея: в сознании через зрение или через слух — это огромная разница.

F 286'

Principium indiscernibilium20 можно толковать в расширенном смысле: ни одна вещь не остается неизменной даже две секунды, все изменяет­ся в каждый момент.

F 30$

...Все разрушается и находится в процессе разрушения.

Прежде, когда люди еще не научились понимать обычные явления ма­териального мира, они объясняли это существованием духов. Теперь, когда связь этих явлений известна лучше, одно явление объясняется ИЗ' другого, а духи, объяснить которых мы не в состоянии, становятся в; конце концов богом и душой.

Душа, следовательно, и теперь еще остается каким-то привидением, ве­дущим свое призрачное существование в теле. Но не вытекает ли по­добное рассуждение из ограниченности нашего ума? Разве то, что, по* нашему мнению, не может возникнуть из вещей, нам известных, долж­но возникнуть из вещей иных, нам неизвестных?

Такое рассуждение не только ложно, но и плоско...

В философии, а тем более в психологии, нам, как нельзя больше, по­добают скромность и осмотрительность. Что такое материя по понятию психолога? Ее,- возможно, и нет в природе. Психолог сам убивает ма­терию, а затем утверждает, что она мертва.

F 321'

Если душа проста, к чему такая тонкая структура мозга? Организм — машина21, и он должен, следовательно, состоять из такого же материа­ла, как и машина. Это служит доказательством, что механическое про­стирается в нас очень далеко, ибо даже внутренние части мозга по­строены столь искусно, что мы, вероятно, не понимаем и сотой доли их.

F 346

Каждое мгновение мы делаем что-то бессознательно. Наши навыки все более возрастают и, в конце концов, вероятно, человек будет вы­полнять все, ничего не сознавая, и превратится в мыслящее животное. Разумность приближает нас к животному состоянию.

Наша психология, в конце концов, придет к утонченному материа­лизму22 по мере того, как мы все более будем, с одной стороны, ПО:-
знавать материю, а с другой — преодолевать все возможные преграды в сознании.

F 422

С тех пор, как наукой угодно называть знание глупых чужих мнений, которые, вероятно, можно вывести из одной единственной формулы, следуя правилам совершенно механического искусства, с тех пор, как повсюду руководствуются модой, привычкой, авторитетом и выгодой, жизнь человеческая стала слишком короткой.

F 43 Т

Когда людей станут учить не тому, что они должны думать, а тому, как они должны думать, то тогда исчезнут всякие недоразумения...

F 43S

Сомнение должно быть не более, чем бдительностью, иначе оно может* стать опасным.

F 443

Все тождественно самому себе, каждая часть представляет целое. Иногда я видел, как в одном часе отражалась вся моя жизнь.

F 474

Доктор танатологии 23.

Человек становится софистом и прибегает к ухищрениям там, где ему недостает основательных знаний. Следовательно, такими софистами становятся все, когда заходит речь о бессмертии души и загробной жизни. Здесь мы все рассуждаем беспочвенно. Материализм — это асимптота 24 психологии.

F 4857

Весьма опасно, говорит Вольтер, быть правым в тех вопросах, в кото­рых неправы великие мира сего.

F 505

Представления — это также и жизнь и мир.

Не ложь, а весьма тонкие неверные замечания — вот что задерживает процесс обнаружения истины.

F 547

Я не думаю, чтобы состояние, когда ходили на четвереньках25, было для нас естественным; но что касается и нашей веры и нашего образа жизни, то я убежден, что мы находимся в настоящее время в состоянии:
весьма неестественном. Из* различных инстинктов человека можно было бы, как из шахматных фигур, скомбинировать лучшую жизнь.

F 518

Существует очень немного и притом весьма простых вещей, о которых можно судить путем чувства. Все остальное — предрассудки и угодни­чество.

F 579

Тот факт, что кому-нибудь (по крайней мере, мне) часто снится, что я говорю с умершим о нем самом, как уже об умершем, объясняется, по-видимому, сходством мозговых полушарий между собой, подобно тому, как раздваивается изображение, если нажать на глаз. Во сне мы теряем разум, и скипетр выпадает из наших рук; мне часто снилось, что я ел вареное человеческое мясо. С точки зрения природы души ^сновидения — явление, достойное внимания крупного психолога...

F 602

■Non vitae, sed scholae discimus26 — прекрасное выражение Сенеки, ,которое подходит для нашего времени.

F 666

Каждая вещь имеет свою будничную и воскресную сторону.

F 672

Возможность заряжена стремлением к осуществлению, это искра в мире-порохе.

Г 728

Полибий27 различает причину (cause), предлог (pretence) и начало (beginning) войн. Обычно известны лишь два последних обстоятель­ства. То же самое и в других вещах.

F 741

Уже между нашими чувствами происходит борьба: что неприятно од­ному из них, то в высшей степени приятно другому и часто полезно всему организму... Большинство наших лекарств людям не по вкусу.

F 783

Пока кто-либо устремляет взор в вечность и рассказывает мне о ве­щах, которых я там не вижу, я молчу, потому что ведь и он, в свою оче­редь, должен будет поверить моим прорицаниям. Но если мы обра­щаем взгляд на этот мир, то при различных мнениях прав кто-то один или же неправы оба. Мы все принесли клятву верности четырем силло- /измам 28 и обещали признавать верховную власть логики.

 

Можно не только превращать предметы материальные в потусторон­ние, но и предметы потусторонние сводить к материальным.

F 785

Тысячи людей видят нелепость какого-нибудь положения, не имея ни возможности, ни способности начисто опровергнуть его.

F 860

Новые взгляды сквозь старые щели.

Сочинение, похороненное в университетской церкви 29.

Дженет Маклеод — имя девушки, почти не евшей много лет подряд. Предложение: привить эту болезнь солдатам. Люди же, которые в те­чение десяти лет не принимали никакой духовной пищи, кроме не­скольких газетных крошек, встречаются даже среди профессоров, и это вовсе уж не такая редкость.

F 959

Какой способностью к совершенствованию обладает человек и как не­обходимо обучение, видно уже из того, что ныне за шестьдесят лет жизни он овладевает культурой, для которой всему человеческому роду потребовалось пять тысяч лет...

Р 1030

Сначала переживаешь пору, когда веришь во все без всякого основа­ния, затем короткое время — не во все, затем не веришь ни во что, а потом вновь — во все. И притом находишь основания, почему ве­ришь во все...

F 1033

Стремление человеческого рода к воссозданию себя способствовало созданию еще всякой всячины.

F 1070

Чрезмерное чтение привело нас к ученому варварству

Возможность наблюдать огромные события, подобные сильной буре, должна давать, бесспорно, мышлению иное направление. В эти ситуации надо стараться попадать как можно чаще. Таким образом, на­капливаешь знания, не замечая этого.

F 1100

Физический эксперимент со взрывом всегда более ценен, чем беззвуч­ный. Поэтому нужно сильней умолять небо: если оно вдохновит кого-
либо на открытие, то пусть это открытие сопровождается взрывом. Его звук отдается в вечности.

F 1138

В слове «ученый» заключается только понятие о том, что его много учили, но это еще не значит, что он чему-нибудь научился...

F 1202

Усумнись во всем хотя бы однажды, пусть это даже будет утвержде­ние, что 2X2 = 4.

Schr II, 136 (F)

Я думаю, что нет науки, в которой человек с наибольшей доступностью и занимательностью мог бы больше принести пользы и больше про­явить себя, чем история. Конечно, для некоторых это может показать­ся странным, так как в немецком языке это слово почти совсем поте­ряло свое значение. Немцы, насколько мне известно, не имели ни од­ного исторического писателя и, вероятно, не так скоро он у них по­явится. У них нет возможности развить в себе свои духовные силы, как у людей, живущих в больших и богатых городах, где роскошь и вели­колепие поднимаются до высшей ступени. В большинстве случаев они развивают только одну какую-нибудь сторону ума, и флегма мудреца редко соединяется у них с остроумием и философией, необходимыми, чтобы все свести в одно целое и говорить потом хорошо и сильно. Далее, им свойственна какая-то торийская услужливость 30 перед силь­ными мира сего, поэтому они говорят в большинстве случаев с усып­ляющей неумеренностью и беспримерной трусостью.

RA 16

Если бы душа могла находиться в мертвом теле и иметь идею, соответ­ствующую состоянию его мозга, то я хотел бы знать, что это за идея. Или иначе, находился ли когда-нибудь мозг человека при его жизни в том состоянии, которое наступает после его смерти? Я говорю здесь только о положении его плотных частей, соответствующих этой идее.

RA 31

...Знание средств без применения их на деле и даже без способности и охоты применять их — вот то, что обыкновенно сегодня называют ученостью.

Schr. I, 72 (G, Н)

Большая разница между верой во что-нибудь и неверием в нечто про­тивоположное. Я могу весьма часто верить во что-то, не имея возмож­ности доказать свою правоту, точно так же, как я в нечто не верю, не имея возможности это опровергнуть. На какую сторону я стану — это определяется не строгим доказательством, а лишь известными преиму­ществами этой стороны.

Schr. 1,73 (G,H)

Я полагаю, что деистами чаще всего становятся люди (особенно умные и размышляющие), наблюдая неизменные законы природы. Чем ближе с ними знакомишься, тем становится вероятней, что мир никогда не был иным, чем теперь, и в нем никогда не совершалось никаких чудес, как и теперь. И то, что в прошлом целые поколения и особенно отдель­ные люди бывали обмануты, из самых разнообразных побуждений во что-то верили и что верить в нечто неисследованное даже могло до­ставлять им удовольствие — это вовсе не чудо, это мы видим ежеднев­но. Но затмение солнца и полнолуние 31 — вот что непонятно.

Schr. /, 73-74 (G, Н)

Люди заблуждаются, когда полагают, что все новое объясняется модой. Нет, за этим скрывается нечто более основательное. Прогресс челове­чества нельзя отрицать.

Schr. 1, 74 (G, Н)

Большая разница между тем, чтобы «учить разуму» и «быть разумным». Есть люди, меньше всего обладающие здравым смыслом и, однако, пре­восходно размышляющие о правилах, которым они должны следовать, подобно физиологу, который может знать строение человеческого тела, будучи сам весьма больным. Великие исследователи, пытавшиеся анализировать деятельность человеческого ума, не всегда были практи­чески разумными. Я имею в виду не мораль, а логику.

Schr. 1,15 (G,H)

Если мир будет еще существовать бесчисленное множество лет, то универсальной религией станет очищенный спинозизм32. Разум, пре­доставленный самому себе, неизбежно придет к этому, и для него не­возможно прийти к чему-либо иному.

Schr. 1, 78 (G, Н)

О духе человека позаботились не меньше, чем о теле животного; что у последнего называется инстинктом и навыком, то у первого является здравым человеческим рассудком. Оба могут заглохнуть, но с той раз­ницей, что у животного это может быть сделано лишь извне, а у че­ловека также и изнутри. Животное является для самого себя только субъектом, человек для себя также и объектом.

Schr. I, 78 (G, Н)

Что я такое? Что я должен делать? Во что должен верить и на что по­лагаться? К этому сводится вся философия. Желательно упростить

 

подобным образом поболыце вещей; по крайней мере, стоило бы по­пытаться, нельзя ли все то, что намереваешься изложить в целом со­чинении, с самого начала набросать кратко.

Schr. I, 81 (G, Н)

Во всех науках полезно предполагать возможность таких случаев, кото­рых, насколько мы знаем, в природе не существует, так же как мате­матики допускают существование иных законов тяготения. Это, ко­нечно, упражнение, и иногда оно может привести к новым наблюде­ниям.

Schr. 7, 104 (G, Н)

Там, где прежде были границы науки, там теперь ее центр.

Schr. 7, 104 (G, Н)

Я хотел бы отвыкнуть от всего и видеть по-новому, слышать по-новому, чувствовать по-новому. Нашу философию губит привычка.

Schr. I, 105 (G, Н)

Самая опасная ложь — это истины, слегка извращенные.

Schr. 7, 104 (G, Н)

Он удивлялся тому, что у кошки прорезаны две дырочки в шкуре как раз на том месте, где у нее находятся глаза.

Schr. 1, 168 (G, Н)

Я уже не раз замечал, что знатоки дела часто не знают лучшего в сво­ем деле.

Schr. 1, 169 (G, Н)

Великий гений редко делает открытия, следуя по чужому пути. Если он делает открытие, то он обычно открывает и пути, ведущие к нему.

Schr. 7, 192 (G, Н)

Удивительно, как далеко может забраться здравый человеческий ум. Здесь, как и в обычной жизни, простой человек идет пешком туда, куда человек знатный едет шестерней.

Schr. 7, 192 (G, Н)

Благодаря тому, что мы так начитаны, мы привыкаем не только счи­тать существующими вещи, которые таковыми не являются, но и наши доказательства также приобретают форму, которую часто нам подска­зывает не столько природа вещей, сколько наша незаметная любовь ас моде. Мы доказываем ссылками на древних то, что мы можем осно­вательно подкрепить цитатами из нашего отрывка: приводятся сен­тенции, ничего не доказывающие, и положения, из которых ничему новому не научаешься. Очень трудно взглянуть на вещь по-новому, не
глазами модного учения. Постоянно обращаются к авторитетам, где требуется обоснование, постоянно запугивают там, где следовало бы поучать, и призывают богов, где вполне хватило бы и людей.

Schr. I, 275 (G, Н)

Я всегда находил, что чем меньше ученый может доказать в трудах по естествознанию свое собственное величие, тем больше склонен он по­стоянно доказывать величие божие...

Schr. I, 279 (G, Н)

Как учит ежедневный опыт, можно при весьма малом напряжении ска­зать нечто, требующее достаточно большого напряжения, чтобы его понять. Напротив, только при исключительно крупном таланте можно изложить разумному человеку нечто новое и важное так легко, чтобы ему это новое знание принесло радость и стало стыдно за то, что он этого не заметил сам...

Schr. I, 306 (G, Н)

Если куры желают переваривать, они глотают даже камни. Душе, ка­жется, тоже необходимо нечто подобное, чтобы переваривать мысли. Поэтому, как известно, в мозговой железе постоянно находят камни.

Schr. II, 74 (G, Н)

Он поглотил много мудрости, но все это словно попало ему не в то горло.

Schr. II, 82 (G, Н)

Он делал постоянно выписки, и все, что он читал, переходило из одной книги в другую, минуя голову.

Schr. II, 83 (G, Н)

Так же как лейб-медиками быков являются люди, лейб-медиками лю­дей часто оказывались быки.

Schr. II, 86 (G, Н)

Он все еще был привязан к этому университету, как красивая люстра, не горевшая уже двадцать лет.

Schr. II, 88 (G, Н)

Немецкий ученый слишком долго держит книги открытыми, англича­нин же захлопывает их слишком рано. Однако то и другое приносит свою пользу.

Schr. II, 122 (G, Н)

Склонность людей считать незначительные вещи значительными породила немало значительного.

 

 

 

Мне кажется, что ученые, которые полагают, что умеют оценивать все, не научились, тем не менее, достаточно ценить каждого своего собра­та. В развитии наук дело заключается, право, не в том, совершил ли кто-нибудь нечто, что принято называть «великим». Если б только каждый делал то, что может, разрабатывал бы ту часть своих знаний, в которой он силен и видит острей, чем тысячи других. В этом все дело!

J 17

Кантианская философия может создавать царства, какие ей угодно, но если она не хочет заниматься старыми общеизвестными пустяками, ей придется признать, что нашим представлениям соответствует нечто в окружающем мире 33.

; 23

Придворный лютеранин, придворный спинозист и собутыльник34.

; 58

Стремление к открытиям можно сравнить с состязанием в стрельбе в чучело птицы. Кто попал в хохолок, должен помнить о выстрелах своих предшественников, которые содействовали тому, что и ему кое- что перепало — крылышко или даже, может быть, хохолок.

J 114

Почему бог вложил так много приятного в двойственность? Мужчина и женщина — эта двойственность заслуживает внимания. Может быть, с телом и душой дело обстоит так же?

J 138

Что ложную гипотезу следует иногда предпочесть истинной, видно из учения о свободе человека. Человек, конечно, не свободен, но необ­ходимо глубоко постичь философию, чтобы это представление не на­правило нас на ложный путь...

; 263

Если бы мы были действительно свободными существами, как нас в этом уверяют, то наши мысли могли бы оказывать более сильное про­тиводействие явлениям. Мы могли бы тогда, благодаря упорной воле, предотвращать гром и молнию; но ведь наш так называемый «дух» определяется обстоятельствами; он сам не в состоянии оказывать об­ратное влияние на явления, напротив, он действует на тело, сам бу­дучи пассивен.

J 307

Вся эта теория пригодна лишь для дискуссии о ней.

 

Non cogitant, ergo non sunt35.

...Благодаря усиленным изысканиям и размышлениям, можно, конечно, внести особый смысл в то, что недоступно ни нам, ни вообще никому. Так, на песке иногда видишь лица, ландшафты и пр., что, разумеется, не зависит от какого-то преднамеренного положения песчинок. Сюда же относится и симметрия, силуэты в чернильных пятнах, последова­тельная лестница в ряду живых творений и т. п. Все это, однако, су­ществует не в вещах, а в нас. Вообще нельзя достаточно переоценить тот факт, что, наблюдая природу, мы всегда наблюдаем только себя, а вместе с тем вносим в нее свои принципы упорядочения яв­лений.

J 375

Главным вопросом философии Канта36 остается все же вопрос о том, почему он убежден, что некоторые знания являются априорными? Например, принцип причинности, это ведь также результат опыта, ибо подобная объективная зависимость существует.

J 411

Мне кажется, что подобно тому, как сторонники Канта всегда упре­кают своих противников в том, что те его не понимают, некоторые люди думают, напротив, что Кант прав только потому, что они его по­нимают... Я же полагаю, что большинство их, испытывая удовольствие от того, что им удалось понять весьма отвлеченную и смутно изложен­ную систему, уверили себя в том, что она уже доказана.

J 453

Нельзя требовать от ученого, чтобы он и в обществе всегда держался как ученый; но вся его манера должна выдавать мыслителя. У него сле­дует постоянно учиться. Характер его суждений, даже в мельчайших вещах, должен быть таков, чтобы можно было судить, каков будет ре­зультат, когда он использует эту силу спокойно и сосредоточенно в научных целях.

J 478

Он научился разыгрывать пару пьесок на метафизике.

В конце концов все сводится к вопросу: возникает ли мысль из движе­ния или движение из мысли. Это — основной принцип религии и в то же время ответ на вопрос, что является первичной реальностью, сила движения или сила мысли; здесь и проходит граница между верой и атеизмом.

 

Мне всегда больно, когда умирают талантливые люди, потому что мир нуждается в них больше, чем небо.

J 520

В предисловии ко второму и третьему изданиям «Критики» Канта37 встречается немало удивительного, о чем я уже нередко раздумывал, но об этом не говорил. Мы не обнаруживаем никаких причин в вещах, а замечаем лишь то, как они отражаются в нас. Куда мы ни взглянем — мы видим лишь себя.

J 550

Я уже давно предполагал: философия еще сама себя сожрет. Метафи­зика уже частично это сделала38.

J 600

Здоровый аппетит наших предков превратился теперь, как видно, в не очень здоровый аппетит к чтению, и подобно тому, как прежде испан­цы сбегались поглядеть на то, как немцы едят, так сегодня иностранцы приезжают к нам, чтобы посмотреть, как мы штудируем книги.

J 670

...Мы мыслим о жизненных явлениях не столь различно, как рассуж­даем.

J 672

Его сад никуда не годился. Так как он верил в существование души у растений, то мне казалось, что заботясь об их душе, он совершенно пренебрегал их телом. Они выглядели чахлыми и увядшими.

J 681

Каждая мысль, — если она самец, находит свою самку. Но идеи в его голове 'были, наверное, либо только самцами, либо только самками, ибо ни одна новая мысль у него никогда не рождалась.

; 718

В Германии много журналов, но, мне кажется, не хватает еще одного: «Элегантность и моды философии».

J 747

...Кто не понимает ничего, кроме химии, тот и ее понимает недоста­точно.

J 838

...Просто невероятно, как сильно могут повредить правила, едва толь­ко наведешь во всем слишком строгий порядок.

J 853

Искусство делать людей недовольными своей судьбой в настоящее вре­мя широко распространено. О, если бы возвратились патриархальные
времена, когда козы паслись рядом с голодными львами, а Каин спо­койно проводил свой век в нежных объятиях брата Авеля (нужно бы откопать побольше разных милых историй о содомии, обмане из-за права первородства 39); или если бы жизнь пошла, как на счастливом Таити, где за железный гвоздь можно получить то, что в Ганновере и Берлине равняется стоимости золотых табакерок и часов и где при абсолютном равенстве людей каждый имеет право пожирать своих врагов и быть ими сожранными.

J 874

М)ир существует не для того, чтобы мы его познавали, а для того, что­бы мы воспитывали себя в нем 40. Это идея Канта.

J 876

Мир по ту сторошу шлифованных стекол 41 важней, чем по ту сторо­ну океана, и, возможно, превзойден лишь миром по ту сторону мо­гилы.

J 914

В половине 1791 года у меня зародилась мысль, которую я не могу еще хорошо передать. Здесь я укажу лишь немногое, а в дальнейшем буду вести наблюдение тщательней. Я испытываю крайнее недоверие ко всякому человеческому знанию, исключая математику, недоверие, почти переходящее в письменное «оскорбление действием».

И если меня еще что-то привязывает к физике, так это надежда от­крыть для человечества что-нибудь полезное. Мы обязаны искать объяснения и причины, потому что без этого стремления я не вижу иного средства действовать. Разумеется, кто-нибудь может охотиться неделями и ничего не подстрелить, но ясно также, что и дома он, без­условно, ничего не подстрелит, в то время, как в тюле на его стороне вероятность, как бы мала она ни была. Мы должны, конечно, за что- то ухватиться. Но так ли обстоит дело, как ты себе представляешь? И вот я спрашиваю себя вновь: что называешь ты «бить таким», как ты представляешь себе? Твое убеждение, что нечто является именно таким, ведь уже что-то значит — а о прочем ты ничего не знаешь...

J 915

Не без основания смеются над попыткой того человека42, который хотел отучить свою лошадь от корма. Она, к сожалению, околела именно в тот день, когда он уже твердо надеялся, что она, наконец, овладеет этим искусством. Когда стремишься поумнеть, подобное случается не только со швабами, но и со многими людьми.

Имеется ведь слово божие, указывающее, как лучше мыслить и более уверенно исследовать природу43. Лучший комментарий к нему — Novum organum 44 Бэкона.

J 1044

Тот факт, что бог,—или что бы там ни было, — привлек человека к продолжению рода путем полового удовольствия, является с точки зрения высоких принципов Канта делом нравственно сомнительным 45.

J 1048

No popery[6]! Долой любого папу! Чтобы там ни было! Пап достаточ­но повсюду.

; Ю62

Разве это уж такой редкий случай, когда философия лишает возмож­ности философствовать?

J 1208

Ах- если бы сказать что-нибудь действительно парадоксальное, над чем еще ни один человек не задумывался даже вскользь!

J 1229

Почему я верю в это? Разве это достоверно?

Да, обо всем высказывать свое собственное мнение и добавлять к нему возможно больше нового! Без этого ничего не выйдет...

J 1243

Следует стремиться увидеть в каждой вещи то, чего еще никто не видел, и над чем еще никто не думал.

J 1248

Когда ты изучаешь какую-либо вещь, и она станет хорошо известной тебе и знакомой во всех отношениях, следует пытаться сопоставить ее со всеми предметами, порой с самыми отдаленными, путем сравне­ний, аналогий, объяснений, а прочие вещи сопоставлять с ней.

; то

Странно, что только исключительные люди совершают открытия, ка ткущиеся нам впоследствии такими легкими и простыми. Это означает, что требуются очень глубокие знания, чтобы заметить простейшие, но подлинные отношения вещей между собой.

J 1271

'Человек — существо, ищущее причин; его можно было бы назвать .искателем причин в системе разумных существ...

J 1279

Острый ум — изобретатель, а рассудок — наблюдатель.

J 1288

От моих старых принципов заставляют меня отказываться не мои индивидуальные успехи, а успехи самой науки.

J 1294

Стремиться все малое увеличивать и наблюдать, что возникает при усилении свойств; а большие вещи, напротив, уменьшать с той же целью. Это плодотворный источник новых идей. По крайней мере, с этим связаны великие открытия, однако, вряд ли к ним пришли та­ким путем.

J 1297

Стремиться находить в большом все то, что наблюдаешь в малом, и наоборот. Например, все, что говорит и делает ребенок, делает и взрослый человек в тех областях где іон еще ребенок и остается ре­бенком потому, что ведь мы — взрослые дети.

Слова эти весьма банальны, но опытный человек проникнет в их глу­бокий смысл. Мы, правда, уже не бьем стол, о который стукнулись, но для других подобных же ударов мы изобрели слово «судьба», которую виним во всем.

J 1302

Чтобы увидеть новое, необходимо сделать нечто новое.

Естествознание, по крайней мере для меня, — sinking fund46 когда дерзкий разум задолжал ей.

Колумбов! Колумбов всюду!

Во время занятий хорошим стимулирующим средством, по крайней мере для меня, является стремление настолько ясно представлять се­бе материал, чтобы можно было самому находить ему применение или даже делать свои дополнения. В конце концов начинаешь скло­няться к мысли, что ты мог бы открыть это и сам, а это придает му­жества. Больше всего отпугивает в книге чувство ее превосходства.

J 1322

В окружающем мире и в области истины нужно исследовать все сво­бодно, чего бы это ни стоило, и не беспокоиться о том, принадлежит

 

ли данное утверждение к тем, из которых иные могут стать опасными. Сила, потребная для этого, может пригодиться нам и для чего-нибудь другого.

J 1324

Прежде всего расширение границ науки, без этого все — ничего не стоит.

J 1335

Философия — всегда искусство анализа, как бы к ней ни относились. Крестьянин пользуется всеми положениями самой абстрактной фило­софии, но только не так явно, опосредствованно, скрытым, или, как выражаются физики и химики, латентным образом. Философ же дает нам абсолютно чистые положения.

J 1345

Если моя философия недостаточно сильна для того, чтобы сказать нечто новое, то в ней все-таки достаточно мужества для того, чтобы считать не вполне достоверным то, во что уже так давно верят.

Schr. I, 32 (К)

Если бы существовало сочинение примерно в десять фолиантов, в ко­тором каждая глава, не очень большая, содержала бы нечто новое, особенно по философии, дающее пищу для ума, новые выводы и более широкие взгляды, то я, кажется, мог бы ползти за таким сочинением на коленях до Гамбурга, если б был уверен, что после этого у меня еще хватит здоровья и жизни, чтобы прочитать его на досуге.

Schr. /, 33 (К)

То, что кажется странным, редко остается необъясненным. Напротив, необъяснимое обычно уже не кажется странным и, возможно, никогда таковым не было.

Schr. 7, 89 (К)

Рассудок хорошо усваивает теорию; способность суждения решает вопрос о ее применении. Этой способности не хватает очень многим людям и чаще и больше всего самым крупным ученым и теоретикам.

Schr. 7, 89-90 (К)

Если смотришь на природу как на учительницу, а на бедных людей как на ее учеников, то бываешь склонен допустить весьма своеобраз­ную идею о человеческом роде: все мы как будто сидим на уроке в школе и владеем основами, необходимыми, чтобы понять и усвоить этот урок, но все время прислушиваемся больше к болтовне наших товарищей, чем к объяснениям учительницы. А если наш сосед что- нибудь записывает, мы списываем у него, крадем то, что он сам может

 

быть не ясно расслышал, прибавляя к этому еще собственные орфо­графические и смысловые ошибки.

Schr. 7, 90-91 (К)

На каждой стадии знания возникают такие ходячие положения, что не замечаешь, как они парят над всем непостижимым без всякой опоры, на одной только вере. Ими обладаешь, не ведая, откуда берется твер­дое убеждение в их достоверности. Философ имеет их столько же, сколько и человек, убежденный в том, что вода потому всегда течет с горы, что невозможно, чтобы она текла на гору.

Schr. I, 91 (К)

Существуют истины, настолько эффектно принаряженные, что их следовало бы считать за ложь, и тем не менее это чистые истины.

Schr. I, 107 (К)

Новые открытия в философии почти сплошь открытия новых заблуж­дений.

Schr. I, 108 (К)

Почему нельзя отвыкнуть от сна? Можно бы предположить, что по­скольку важнейшие жизненные функции отправляются непрерывно и предназначенные для этого органы никогда не пребывают в покое и не засыпают, как, например, сердце, внутренности, лимфатические сосуды — то и вообще спать не обязательно. Следовательно, те орга­ны, которые больше всего необходимы для функций души, прерывают свою деятельность. Меня интересует, рассматривал ли кто-нибудь сон в этом аспекте? Почему человек спит? Сон представляется мне скорее отдыхом для органов мышления... Что же такое человек во сне? Он — растение и ничего больше и, следовательно, «венец творения» должен иногда становиться растением, чтобы днем в течение нескольких ча­сов выступать как венец творения. Рассматривал ли кто-нибудь сон как состояние, связывающее нас с растениями?

История содержит лишь рассказы о бодрствующем человеке, а разве история спящего человека менее важна? Разумеется, человек в этом состоянии действует меньше, но именно здесь больше всего мог бы действовать бодрствующий психолог... Вся наша история — исключи­тельно история бодрствующего человека, а об истории спящего еще никто не думал...

Schr. 7, 122-123 (К)

Даже невежество в некоторых вопросах бывает иногда полезным. Благодаря этому надежда получает для себя больше простора и

начинаешь всегда считать истйнным то, что более всего соответст­вует нашему состоянию.

Schr. I. 132

Прозрения гения смелы и величественны и часто проникают глубоко,, но необходимая для них сила иссякает рано; трезвый разум мыслит не так дерзко, но зато в нем больше выдержки. После 60-ти лет уже редко инстинктивно предвосхищаешь, но можно все еще оставаться сильным и изобретательным мыслителем. В эти годы редко родишь- детей, но тем искусней воспитываешь уже рожденных, а воспитание есть особого рода рождение.

Сначала мы должны верить, а потом верим.

Schr. /, 200 (К)'

Что мне особенно не нравится * способе разрабатывать историю,— так это то, что во всех поступках видят намерения и все события вы­водят из намерений. На самом деле это совсем неверно. Величайшие события происходят совершенно непреднамеренно; случай исправля­ет ошибки и расширяет сферу действия умно задуманных предприя­тий. Величайшие события в мире не делаются, а происходят.

Schr. I, 283 (ку

Мнргие жрецы Минервы 47 помимо некоторого сходства с самой боги­ней, похожи также и на ее знаменитую птицу, а именно: в темноте они ловят мышей, а при дневном свете не замечают и церковной коло­кольни, прежде чем не разобьют об ирє голову.

Schr. I, 283 (К)'

Некоторое время тому назад была мода, — а может* быть она существу­ет еще и теперь, — на заголовке романов ставить: истинное происшест­вие. Это, конечно, маленький невинный обман; но когда на некоторый' из новейших книг по истории опускают слово «-роман», то это уже* обман не столь невинный.

Schr. I, 312 (К)'

Он был не столько собственником, сколько арендатором наук, кото­рые преподавал, так как в них ему не принадлежало и клочка.

Schr. II, 95 (К)

Перечислим, наконец, так называемые естественные вещи: «естест­венные» дети, естественная религия, естественная добродетель48. Во» всех этих видах естественной философии заключается много такого,

. о чем не позволяет себе грезить философия неестественная.

Schr. II, 145 (Кр

Первый шаг мудрости — нападать на все, последний — переносить все.

L 2

Обитаема ли луна, астроном знает примерно с такой же степенью достоверности, с какой убежден в том, кто его отец, а не кто его мать.

L 31

Чистая философия все еще состоит (и не может отказаться от этого) в тайной любовной связи с нечистой. И так будет во все времена.

L 35

Проповедь в церкви не делает громоотвод на ней бесполезным.

L 67

Человек, который не может рассуждать экспромтом о проблемах сво­ей специальности, а должен сначала заглянуть в свои выписки или в свою библиотеку, безусловно, ремесленник. Сегодня существует ис­кусство стать знаменитостью, незнакомое древним. Они становились известными благодаря своему гению; большинство же новых ученых — поддельные драгоценности, а не подлинные брильянты. Но ведь и слава их также не будет долговечной. Их сочинения будут забыты, как поэзия Цицерона, которую даже его проза, пережившая века, не была в силах сохранить.

L 69-

Все то, что мы, люди, обязаны признавать реальным, и становится для нас реальным. Ибо если ныне возбраняется судить о действительно­сти, исходя из этого естественного побуждения, то уже нельзя себе представить никакого твердого принципа. Одно положение так же неопределенно, как и другие. Для кого бытие высшего существа выте­кает из природы, тот пусть остается при своем мнении; точно так же и тот, кого убеждают в его существовании теоретические или мораль­ные доказательства4d. Даже те, что раздумывали над новыми доказа­тельствами, руководствовались, возможно, непреодолимым стремле­нием, в котором они не вполне отдавали себе отчет. Вместо того^что- бы искать новые доказательства, лучше бы они раскрыли нам побудительные причины, заставившие их искать этих доказательств, если это не был голый страх перед консисториями50 и правительст­вами.

L 251

В настоящее время я тоже полагаю, что вопрос, имеют ли вещи вне нас объективную реальность, лишен всякого разумного смысла. Мы по, своей природе вынуждены утверждать, что определенные объекты^

 

нашего ощущения существуют вне нас; мы не можем иначе. Этот во­прос почти столь же абсурден, как и вопрос, является ли синяя краска «действительно синей»? Мы не в состоянии выйти за пределы этого вопроса. Есть вещи, о которых я говорю, что «они вне нас»; поэтому я должен их так и рассматривать. Это бытие «вне нас» может, конеч­но, иметь какие-то свойства, но каковы они, об этом мы судить не можем...

L 275

Человек как продукт природы; как продукт своего рода (общества); как продукт самого себя — воспитанный, образованный, культурный, познающий человек.

L 294

Слово «несравненно» свидетельствует о том, что может стать на свете со словами 51.

L 286

Удар под ложечку лишает сознания и выводит из строя не только желу­док, но даже и голову. Вообще слишком много говорят о голове и серд­це и очень мало о желудке, по-видимому, потому, что он расположен в нижней части тела. Но древние разбирались в этом лучше. Персий 52, как известно, уже повысил его в чине и назвал его Magister artium 53, а за 1700 лет желудок, возможно, кое-чему подучился.

L 313

Небольшие эксперименты, которые мы ставим, и наши личные уси­лия, как бы ничтожны они зачастую ни были, способствуют образова­нию великой реки, которая впадает в бесконечное море, хотя в назва­нии этой реки нет уже и помину о маленьких ручьях. Что было бы с Рейном, если бы маленькие ручьи лишили его своих вод?

L 363

Он открыл лавочку, где торговал мракобесием.

Каждый человек имеет свою особенную манеру ошибаться, тем более, что ошибки заключаются часто в неправильно понятой точности.

L 418

Тот факт, что многие ищут истину и не находят ее, объясняется, веро­ятно, тем, что пути к истине, подобно дорогам в ногайской степи, ведущим от одного места к другому, столь же широки, как и длинны.

L 536

 

Он так оттачивал свой ум, что тот в конце концов стал тупым, прежде чем сделаться острым.

L 556

Привычка во многих случаях — скверная штука; она повинна в том, что несправедливость считают справедливостью, заблуждение — исти­ной.

L 569

Человеческий разум становится все более единообразным по мере того, как он отрывается от материального мира. Чем он к нему ближе, тем чаще наблюдаются в нем отклонения, как у планет, о чем я уже говорил.

L 615

...Постоянно возникает вопрос: не приносит ли больше пользы в ко­нечном итоге дух противоречия, чем дух единства?

L 619

Великим светочем этот человек не был, скорее большим удобным под­свечником. Он торговал мнениями других людей.

L 682

Философия Канта, изложенная без кантовских выражений в практи­ческих сочинениях, безусловно, имела бы успех 54.

L 685

Люди много пишут о сущности материи. Я хотел бы, чтобы материя когда-нибудь взялась писать о человеческой душе. Выяснилось бы, что мы до сих пор совершенно неправильно понимали друг друга.

L 732

Господину Канту принадлежит 55, безусловно, немалая заслуга в наве­дении порядка в физиологии нашего сознания, но это более близкое знакомство с мускулами и нервами не создает нам ни лучших пианис­тов, ни лучших танцоров. Мне также кажется, что успех, выпавший на долю его сочинения «Критика чистого разума», завел его впоследст­вии слишком далеко.

L 734

Фихте, по-видимому, забылс;б, что есть люди, которые не могут видеть вдаль без очков, слышать без слуховых трубок и ходить без костылей. Ему следовало бы еще научить нас есть сырое мясо, так как полевые звери не имеют кухни.

L 752

Он торговал чужими мнениями. Это был профессор философии.

Schr. II, 112 (L)

Я всегда извиняю теоретизирование: это инстинкт души, который может быть полезным, если мы уже имеем достаточный опыт. Поэтому возможно, что все наши сегодняшние теоретические нелепости явля­ются инстинктами, которые найдут себе применение только в буду­щем.

Schr. I, 103

Всякую вещь, безусловно, лучше совершенно не изучать, чем изучить поверхностно, потому что здравый человеческий рассудок, желая вы­сказать свое суждение о вещах, не совершает таких промахов, как полуученость.

Schr. 1, 135

В настоящее время повсюду стремятся распространить знания, но кто знает, не появятся ли через два-три столетия университеты для того, чтобы восстановить былое невежество.

Schr. II, 99-100

В больших вещах задавай вопрос: а что это представляет собой в ма­лых? А в малых: что это такое в больших? Где обнаруживается нечто подобное — в большом или малом? Хорошо так же все до возможно­сти обобщать, постоянно исследовать сверху донизу весь ряд, каждый член которого представляет нечто. Любая вещь принадлежит к како­му-нибудь такому ряду, крайние члены которого на первый взгляд кажутся даже вовсе не соотнесенными друг с другом.

Schr. II, 134-135

Еще вопрос, есть ли в науках и искусствах тот предел лучшего, через который наш рассудок не может переступить. Возможно, что эта точка бесконечно удалена, но тем не менее при каждом приближении к ней путь перед нами становится короче.

 

Наш мир чего доброго станет когда-нибудь так хорош, что верить в бога будет так же смешно, как теперь — верить в привидения.

D 326

Мерило чудесного — мы сами: если бы мы старались найти одно об­щее мерило, то понятие чудесного отпало бы само собой, и все вещи стали бы одинаково значительными.

А 101

Если отречение — такая крестная мука, то легче штурмовать крепость, чем попасть на небо.

В 345

Господь, вероятно, очень уж любит нас, если он появляется к нам в такую дурную погоду 1.

В 354

Во время одной небольшой лихорадки мне казалось, что я, наконец, ясно убедился, что бутылку воды можно превратить в бутылку вина2 тем же самым способом, каким одну личность превращают в три 3.

В 355

Да, монахини не только дали строгий обет целомудрия, но крепки и решетки на их окнах! «О, с обетами мы бы еще как-нибудь справи­лись, если бы только справиться с решетками!»

С 35

...И тот, кто привлек нас к продолжению рода посредством величай­шего чувственного наслаждения, способен свести жизнь до состояния лишь преходящего блага, наделив нас врожденным благочестием? Раз­ве это не обман? Мне кажется это обманом...

С 89

 

Обращение в веру перед казнью можно сравнить со своеобразным откормом преступников: их делают в духовном отношении упитанны­ми, а затем отсекают им головы, чтобы они не отреклись.

С 204

То, что наши предки придавали такое большое значение божьему суду и так ценили чудесные испытания невиновности, простительно им из- за их простодушия. Они в свое время были уже достаточно просве­щенными, чтобы не придавать значения всяческим пророчествам, но не настолько, чтобы понять, что требование, предъявляемое ими к богу — охранить невинного человека от ожога при прикосновении к раскаленному железу — плохо вяжется с божественной мудростью. Разрешить такую задачу выпало на долю нашего времени. Сегодня некоторые философы начинают — правда, притворно — считать за­блуждением веру в то, что бог вообще заботится о мире, так как это противоречит его мудрости и величию.

D 21

Душа не умирает: в это, конечно, сперва просто верили, и только по­том стали доказывать. Верить в это не более странно, чем строить для одного человека дом, в котором могли бы поместиться сотни, или на­зывать девушку богиней, а коронованную голову бессмертной. Чело­век не мудрее других созданий: он знает только, что он существует и из этого хочет объяснить себе все, и это свойство нашего духа мы с полным правом ценим выше всех других его свойств, потому что в мире только мы сами можем сделать этот вопрос для себя спорным.

D 197

Бог создал людей по своему подобию: это, по-видимому, означает, что человек создал бога по своему подобию.

D 198

Наш мир, чего доброго, станет когда-нибудь так хорош, что верить в бога будет так же смешно, как теперь — верить в привидения.

D 326

Так как они убедились, что не могут приставить ему католическую голову, то, по крайней мере, отрубили ему его протестантскую.

D 575

^..М я благодарю бога тысячу раз за то, что он сделал меня атеистом.

Е 249

Пьяницу-попа, у которого была необычайно красная физиономия, кто- то спросил 4, отчего это у него — ведь духовные лица должны вечно поститься и искупать грехи всего мира. «О,—ответил, он,—мне так стыдно за грехи мира, что краска стыда пристала ко мне так же креп­ко, как пороки — к миру».

Е 259

Подобно тому, как святым вокруг головы рисуют ноль 5. Католики избрали себе нового Аписа6 (папу).

Оракулы7 не столько перестали вещать, сколько люди перестали к ним прислушиваться.

F 410

Богословам следует как можно осмотрительней ссылаться на судебные приговоры божественного откровения о вещах, о которых когда-ни­будь свое решающее слово скажет разум. При современном состоянии наших знаний он говорит — и вполне правильно — языком сомнения, но всегда ли он будет так говорить? Разум ежедневно совершает заво­евания в прошлом опыте и, черпая силу из этих завоеваний, извлекает пользу из настоящего. Возможно (я не надеюсь на это), что христиан­ская религия в будущем много потеряет.

F 440

Ни по одному вопросу мне так не хотелось бы узнать список тайно поданных голосов мыслящих людей, как по вопросу о душе: явных, публично поданных голосов я не требую, их я уже знаю. Они, однако, относятся не столько к психологии, сколько к своду законов...

F 536

Обычно говорят еще слово — «душа», как говорят «талер»8, хотя че­канных талеров уже давно нет.

F 570

В те времена, когда душа была еще бессмертной.

F 571

Надо исследовать и научить людей, в какой степени можно познать бога из окружающего мира. В очень малой степени: он мог бы ока­заться жалким кропателем.

F 864

 

Если тонкие светские люди говорят: «Бог знает, почему!», то это всег­да верный признак, что кроме бога им известен еще какой-нибудь важный человек, который это тоже знает.

F 931

Статую Изиды9 погрузили на осла и, когда народ падал перед ней ниц, ослу казалось, что это преклоняются перед ним.

F 958

То, что мы называем «дерьмом дьявола»10, персы называют «пищей богов».

F 1090

Пока различные религии представляют собой лишь различные рели­гиозные «языки», все идет недурно, только бы их стремления и их внутренний смысл были одинаковыми и вели к добру. В конце концов так ли уж важно, что кто-нибудь преклоняет колена перед деревян­ным Христом, лишь бы этим путем он шел к добру?..

Schr. 1, 16 (G, Н)

Людям вообще труднее поверить в чудеса, чем в предания о чудесах, и иной турок, еврей и др., которые сейчас пошли бы за свои предания на смерть, при совершении чуда остались бы, вероятно, хладнокров­ными. Ибо в момент, когда чудо происходит, оно не имеет никакого иного значения, кроме того, что оно есть на самом деле. 'Стремиться объяснять его физически — это еще не вольнодумство, как и считать его за обман — вовсе не богохульство. Вообще отрицать какой-либо факт — явление само по себе невинное. Оно становится опасным лишь тогда, когда тем самым противоречишь другим людям, защи­щающим его неопровержимость. Некоторые вещи, сами по себе не­важные, становятся важными потому, что защищать их берутся важ­ные люди, а почему этих людей считают важными — никому не известно. На чудеса следует смотреть издали, если хочешь призна­вать их за истинные, как и на облака, если хочешь считать их за твер­дые тела.

Schr. /, 76-77 (G, Н)

Одно из самых тонких ухищрений человеческого ума несомненно состоит в том, что исполнение надежд человеческих отнесено к тому времени, о котором (по крайней мере, с геометрической достоверно­стью) ничего решающего сказать нельзя,—ни «за», ни «против», одна­ко неясное чувство, которое трудно выразить, говорит нам — и даже слишком ясно — что все — ничто.

Schr. I, 79 (G, Н)

Нельзя в достаточной степени осознать то обстоятельство, что суще­ствование бога, бессмертие души и т. п. только мыслимые, а не по­знаваемые вещи. Это только сочетание мыслей, их игра, которой мо­жет не соответствовать ничего объективного и вовсе не обязательно, чтобы ей соответствовало нечто объективное.

Sckr. I, 81 (Gy Н)

Сделать человека таким, как этого хочет религия, равноценно попыт­кам стоиков п. Это лишь иная степень невозможного.

Sckr. I, 167 (G, Н)

Когда духовные лица замечают человека свободомыслящего, они под­нимают такой шум, как наседки, которые видят среди своих цыплят утенка, спускающегося на воду. Они не понимают, что такие люди чувствуют себя в этой стихии так же уверенно, как они на суше.

Sckr. I, 192 (G, Н)

Нет ни одного вида учености и ни одного рода литературных занятий, которых нельзя было бы сравнить с ремеслом или с любым видом руч­ной работы. В ученом царстве есть исправители дорог — весьма по­лезное занятие, приносящее мало дохода; рабы, в кровавом поту прес­сующие и варящие сахар, которым лакомятся другие; люди, расплав­ляющие греческие монеты, чтобы отлить из них современные вещицы; метельщики, надзиратели за нищими, глашатаи, банщики, выдающие себя за хирургов, и прочие. Но мне никогда не приходилось встре­чаться с наукой, служители которой имели бы так много общего с бродячими лудильщиками и подобно им, будто бы занимаясь делом, странствовали, чтобы обманывать и обирать людей 12.

Sckr. I, 279 (G, Н)

В пророчествах истолкователь часто более важная персона, чем сам пророк.

Sckr. 77, 81 (G, Н)

У духовных овец в общине, как и у мирских на пастбище, главное — это шерсть.

Sckr. II, 82 (G, Н)

Что дает для успокоения умерших звон колоколов — не могу решить. Живым он противен.

Sckr. II, 85-86 (G, Н)

Он не только не верил в привидения, но даже не боялся их.

Sckr. II, 86 (G, Н)

Что касается пути на небо, то, пожалуй, все религии, во всех отноше­ниях одинаково хороши. Но вот относительно пути земного — в этом, черт возьми, все дело!

Schr. II, 87 (G, Н)

К спискам умерших за год следовало бы добавить еще следующие рубрики: попали на небо — 33, отправились к черту — 777; сомни­тельные случаи — 883. Такими бумажками теологи могли бы зараба­тывать деньги.

Schr. II, 88 (G, Н)

Господин Кампер 13 рассказывал, что в одной гренландской общине, когда [7] миссионер красочно расписал огни и ужасы ада и много гово­рил о жаре в нем, все стали мечтать об аде.

Schr. II, 164 (G, Н)

Я могу себе представить время, когда наши религиозные понятия будут казаться такими же странными, как кажется нам теперь понятие «ры­царский дух».

Schr. II, 164 (G, Н)

В объяснениях библии многое напоминает мне объяснение фигур в пещере Баумана 14. Здесь есть молящиеся девы, купели, крестные отцы, монахи, бычьи языки, колонны, яйца, вознесение господне, тимпаны и т. д. Однако, чтобы все это увидеть, нужно знать уже заранее, что все это должно означать.

Schr. II, 190 (G, Н)

Одно безусловно установлено: христианскую религию защищают скорей люди, которые кормятся ею, чем те, которые убеждены в ее истинности...

Schr. II, 192 (G, Н)

Волосы становятся дыбом, когда подумаешь, сколько времени и труда потрачено на толкование библии. Вероятно, миллионы томов in octa­vo *, и каждый том такой толстый, как выпуски «Всеобщей немецкой библиотеки» 15. И какова, в конце концов, будет награда за эти усилия спустя столетия и тысячелетия? Безусловно, ничего, кроме следующе­го: библия — книга, написанная, как и все книги, людьми, которые были несколько иными, чем мы, потому что жили в несколько иные времена; в некоторых отношениях они были простодушнее нас, но зато так же и гораздо невежественнее; итак, библия — книга, содер­жащая кое-что истинное и кое-что ложное, кое-что хорошее и кто-что дурное. Чем больше толкование превращает ее в обычную книгу, тем

 

оно лучше. Все это произошло бы давно, если бы этому не препятство­вали наше воспитание, наше безудержное легковерие и современная обстановка.

J 12

Что было бы сейчас с Лютером? Наверное, он угодил бы в Шпандау 16.

J 46

Считаете ли вы, что в мире все было когда-то иначе, чем теперь? Вери­те ли вы, что на терновнике росли апельсины? Нет. Прекрасно, а вы верите, что был человек, являвшийся сыном бога? Да! О, боже спра­ведливый, как низко может пасть твой дар — разум! И каким слабым орудием он является!

J 86

Католики некогда сжигали евреев, не подумав о том, что и богоматерь принадлежала к этой нации. Они и сегодня еще не думают, что по­клоняются еврейке.

J 98

Мне кажется, что из-за своего воспитания для неба очень многие люди забывают о своей задаче на земле. А я полагаю, что человек действует мудрей всего тогда, когда ставит это воспитание на свое место. Ибо если некое мудрое существо послало нас в этот мир, в чем нет ника­кого сомнения, то будем стараться поступать как можно лучше, на­сколько это возможно в нашем положении, и не дадим ослеплять себя откровениями — ведь все они обманчивы. То, что человеку необходи­мо знать для своего счастья, он, конечно, знает без всякого иного откровения, кроме того, которым он обладает по своей природе... Хорошо было бы, чтобы слово «религия» вообще не существовало. Когда и как оно возникло? Создать из него подлинное учение о сча­стье — вот на, какую, цель должны быть направлены все стремления.

; 112

Пониманию вещи способствует не откровение, а ее собственный ав­торитет. Но какой же авторитет может навязать мне веру в то, что противоречит моему разуму? Только слово божие. Но существует ли иное слово божие кроме разума? Безусловно, нет. Ведь то, что Библия является божьим словом, сказано людьми, а люди не знают иного сло­ва божьего, кроме разума.

J 254

Наши богословы хотят насильно сделать из Библии книгу, в которой нет никакого человеческого смысла.

 

*Не подлежит сомнению, что среди христиан имеется много порядоч­ных людей, так же как и повсюду и во всех сословиях есть хорошие люди. Но несомненно одно — они сами in corpore и то, что они со­вершили в качестве христиан — не многого стоило.

] 341

Бога можно было бы назвать неизвестным нам папой, иезуиты кото­рого — богословы 17.

; 387

^Подобные люди не защищают христианство, а защищаются христиан­ством.

J 485

Большинство вероучителей отстаивают свои принципы не потому, что убеждены в их истине, а потому, что раз навсегда решили утверждать, что они истинны.

J 502

Теософия18, астрология 19, а в известном смысле и метеорология схо­дятся не только в том, что при их изучении и применении устремляют взор к небу, но так же и в том, что их почитатели всегда хотят видеть больше, чем другие.

J 515

-Даже сам дьявол не мог бы пожелать для себя более подходящих лю- .дей, чем некоторые из числа так называемых «богоугодных».

J 530

Патер: вы, новозеландцы,—людоеды. Новозеландец: а вы, попы,— богоеды 20.

J 904

Поистине удивительно, что на основе смутных представлений о при­чинах, люди создали веру в бога, о котором мы ничего не знаем и знать не можем. Ибо всякое заключение о создателе мира всегда антропоморфизм.

J 921

Религия Шульце21, проповедника с косичкой, является асимптотой, к которой приблизятся в конце концов все христианские религии. Я думаю так же, как и он...

; •1021

Всемогущестсво бога во время грозы вызывает удивление только тог­да, когда она еще не разразилась или когда она уже миновала.

J 1024

Во имя господа сжигать, убивать, предавать анафеме,—все во имя господа!

J 1075

То, что собственно делает для бедняков небесную жизнь столь при­влекательной,— это мысль о равенстве сословий на том свете.

1 1177

Разве не странно, что каждый может быть своим собственным врачом и своим собственным адвокатом, но едва кто-нибудь пожелает быть своим собственным священником, — против него поднимают вой, и в это вмешиваются земные боги? В чем причина, что земные боги так беспокоятся о вечном блаженстве людей, в то время как они столь безответственно пренебрегают их преходящим благом? Ответ не тру­ден.

J 1201

Жалко, что лапландцы и исландцы не являются черными, а африканцы белыми. Физикотеология могла бы заняться превосходной игрой в ко­нечные причины 22.

J 1267

Неужто есть существа, точно знающие, что с нами произойдет после смерти, как знаю я, что тело убитой мной собаки сгниет?

7 1303

В обычные размышления человека о существе, сотворившем мир, ви­димо примешивается большая доля благочестивого нефилософского вздора. Восклицание — что это должно быть за существо, создавшее все это! — не лучше, чем следующее: что это за рудник, в котором найдена луна! Потому что, во-первых, следовало бы сначала спросить, создан ли мир и, во-вторых, в состоянии ли существо, его создавшее, сделать из меди часы с репетиром. Я имею в виду — умеет ли оно пла­вить желтую медь, выковывать из нее пластины, вырезать из них ко­леса и обтачивать их. Полагаю, что нет. На это способен только че­ловек; а более высоко развитый человек изобрел бы для этого еще и .другие приемы. Но если наш мир когда-либо и был создан, то его создало существо, относящееся к человеческому роду столь же мало, как кит к жаворонкам. Я не могу поэтому достаточно надивиться, ког­да прославленные люди утверждают, что в крыле мухи заключается больше мудрости, чем в искуснейших часах. Это положение говорит лишь об одном: тем путем, каким создают часы, невозможно создать комариные крылья, а путем, каким создают комариные крылья, нельзя сделать часы. Нужно быть справедливым и не обращать внимания на эти бесполезные ханжеские намеки, и притом это следует не говорить, а обладать силой мыслить подобным образом, ибо для этого необхо­дима сила.

/ 1321

Если бы когда-нибудь некое высшее существо рассказало нам, как возник мир, то я, пожалуй, хотел бы знать, оказались ли бы мы в си­лах понять его. Думаю, что нет. О «возникновении» вряд ли могла бы идти речь, потому что это чистый антропоморфизм. Могло бы даже оказаться, что вне нашего сознания ничего и нет, что соответствовало бы понятию возникновения, коль скоро оно применяется не к отноше­ниям одних предметов к другим, а к предметам самим по себе.

К 18-

Бытие и небытие, когда речь идет о чувствующем существе, не про­тивостоят друг другу; исключают же друг друга небытие и вечное блаженство...

Schr. I, 88 (К)

...Когда я думаю о войне, голоде, бедности и заразных болезнях, то я никак не могу поверить, что все это — дело мудрейшего существа, или же оно располагало какой-то материей, независимой от него и в какой-то степени его ограничивающей. Таким образом, этот мир лишь относительно лучший мир, о чем уже неоднократно говорилось.

Schr. I, 90 (К)

Я прочел письма Гейденрейха 23 об атеизме и должен признаться, что, вопреки его намерению, письма атеиста показались мне написанными более основательно, чем письма верующего. Некоторые утверждения последнего меня решительно не убеждают, а ведь я не столь уж не­опытен в уменье напрягать свой ум, да и в доброй воле у меня нет недостатка. Слишком уже много рассчитывает автор на широкую рас­пространенность морального сознания, и я бы сказал, прикрываясь им, желает уверить читателя, что человек морально болен, если он этого утверждения не понимает. Вот если бы изобретатели этих благонрав­ных принципов сами обладали признанной непогрешимостью, то можно было бы привыкнуть считать их принципы истинными, а они, со своей стороны, могли бы сказать: «Твоя вера тебе помогла». Но что это за доказательство существования бога и бессмертия, когда понять его — вернее полностью прочувствовать — из многих тысяч людей способен едва ли один? Если вера в бога и в бессмертие действитель­но должны приносить пользу в этом мире, то они должны стать более общедоступными, или же это вообще не вера.

Schr. I, 92-93 (К)

То, что есть истинно христианского в нашей религии — есть душа всех религий; остальное — тело. И самый красивый грек, и негр — люди.

Schr. I, 107 (К)

Б каждой деревне есть своя пирамида — церковная колокольня. Из всех деревенских пирамид в Германии, пожалуй, можно было бы сло­жить все египетские. Зачем их делают такими высокими? Конечно, не только ради колоколов. Только суетность в сочетании с религией — и, может быть, с суеверием — создали эти пирамиды, так же, как и еги­петские.

Schr. /, 132 (К)

Новый завет — autor classicus, лучшая книжица на все случаи жизни, которая когда-либо была написана; поэтому теперь — с полным осно­ванием — в каждую христианскую деревню назначен профессор для истолкования этого автора. Тот факт, что среди этих профессоров имеются многие, не понимающие автора, роднит этого автора с дру­гими. Но книга эта весьма отличается от прочих тем, что даже прома­хи в ее толковании объявили священными.

L 27

Господь бог со своими вассалами. Вместо монархии бога у нас теперь феодальная система 24.

L 72

Неужели вы полагаете, что бог католик?

Самое странное применение, которое человек нашел для своего разу­ма, пожалуй, заключается в том, что он считает своим особым дости^ жением — не пользоваться им вовсе и, рожденный с крыльями, обре­зает их, чтобы спрыгнуть с первой попавшейся церковной коло­кольни...

L 113

Если наше богословие будет продолжать превращаться все более и более в ««богозаконие»25 подобно тому, как астрология превратилась в астрономию, то возникает вопрос, не лучше ли было бы назвать «Новый» завет «Средним» заветом.

L 182

Несколько дней тому назад я читал, что одного пропозедника в окрестностях Люттиха26 (если не ошибаюсь), дожившего до 125 лет, спросил епископ, как ему удалось так долго прожить. Он ответил: я воздерживался от вина, от женщин, от гнева. Здесь, мне кажется, возникает серьезный вопрос: потому ли он прожил так долго, что воздерживался от ядов, или же потому, что обладал темпераментом, позволявшим ему воздерживаться от них? Я полагаю, трудно не согла­ситься с последним предположением. Тот факт, что кто-то, пользуясь ядами, может сократить себе жизнь, и притом очень сильно, еще не

 

доказательство, что ее можно удлинить, отказавшись от их употребле­ния. Кто не обладает соответствующим темпераментом, безусловно, не удлинит свою жизнь половым воздержанием. Так же обстоит дело> и с мифом о том, что истинные Христине всегда ЯВЛЯЮТСЯ порядочны." ми людьми. Порядочные люди существовали давно, прежде чем по­явились христиане и, славу богу, они еще есть и там, где христиан нет вовсе.

Итак, пожалуй, более вероятно вот что: эти люди являются добрыми христианами потому, что истинное христианство требует от них имен­но того, что они делали бы и без него. Сократ, конечно, был бы очень хорошим христианином.

L 192

Безусловно, нет иного способа почитать бога, как выполнять свои обязанности и действовать по законам, предписанным разумом. «Бог существует» — означает, по моему мнению, не что иное, как «при всей свободе воли я чувствую себя вынужденным поступать справедливо». На что же нам нужен еще какой-то бог? Это он сам и есть...

L 273

Еще вопрос, смог ли бы разум самостоятельно, без сердца, прийти к мысли о боге. После того, как бога признало сердце (т. е. страх), его начал искать и разум, подобно тому, как бюргеры ищут приви­дений.

L 274

Ни одно изобретение не далось человеку так легко, как изобретение небесной жизни.

L 296

Если человек утверждает, что бог слышит и видит все, почему его нельзя рисовать с ушами и глазами, кистью или воображением — ведь это безразлично? Но вряд ли правильно, я полагаю, изображать его только с двумя глазами, потому что он в таком случае не мог бы видеть, что происходит позади. Таким образом еще вопрос, кто изо- бражает его разумней, тот, кто представляет его человеком, или тот, кто всего его сплошь украшает глазами.

L 346

Когда еще молод, то почти не ощущаешь, как летят года. Ощущение здоровья приобретаешь только через болезни. Земное притяжение мы замечаем, когда прыгаем вверх, благодаря толчку при падении. С наступлением старости болезненное состояние становится своего рода нормальным состоянием, и не замечаешь, что ты болен. Если бы не было воспоминаний о прошлом, то это изменение трудно было бы вообще заметить. Я поэтому полагаю, что животные старятся лишь в. наших глазах. Белка, которая доживает свои последние дни как устри­ца, несчастна не более, чем устрица. Но человек, живущий в трех; мирах — в прошедшем, настоящем и будущем — может быть несчаст­ным, если один из этих миров ничего не стоит. Религия прибавила к. ним еще и четвертый — вечность.

L 480•

Я отдал бы часть своей жизни за то, чтобы узнать, какое среднее ба­рометрическое давление было в раю.

L 55Т

Я хорошо знаю, что с началом революции религиозный скептицизм, среди людей видных и знатных уже не так распространен, как преж­де. Теперь научились молиться богу. Многие дамы, которые раньше и. слышать об этом не хотели, сейчас полностью стоят pour la religion de nos peres [8]. Есть ведь люди, которые не станут молиться, пока не- грянет гром. Однако можно полагать, что они имеют ввиду при этом нечто большее, т. е. также и le gouvernement de nos peres [9].

L 593'

He удивительно ли, что люди так охотно сражаются за религию и так неохотно живут по ее предписаниям?

L 701

Разве наше понятие о боге не является олицетворением непонятного?

L 737-

Правда, было бы недурно примерно с 1800 г. считать богословие исчерпанным и запретить богословам делать дальнейшие открытия?’

Schr. II, 101 (L?)

Разумные вольнодумцы — это легкая кавалерия, идущая всегда впере­ди, чтобы производить разведку местности, куда в конце концов до­берутся и тяжело вооруженные отряды правоверных.

Schr. I, 103'

Резные изображения святых совершили в мире больше дел, чем сами святые при жизни.

Schr. II, 185

Некоторых людей, которые постоянно говорят об укрощении плоти и у которых это так хорошо получается, можно было бы, вероятно, спросить: «А обладаете ли вы еще чем-нибудь, что можно укрощать?».

Nachl. S. 36

 

[1] Оскорбление величества (лат.).

* Естественное право (лат).

[3] Г. К. Лихтенберг

[4] В здравом смысле исток работы творческой, верной (лат). Г о раций. По слание к Писонам, 309.

[5] Сколько готтентотов среди нас! (франц.).

[6] Долой папство! (англ.).

[7] Книга в lJs печатного листа (лат.).

[8] За религию наших отцов (франц.).

[9] Правление наших отцов (франц.).

Добавить комментарий

афоризмыАфоризмы Лихтенберга

ГЕОРГ КРИСТОФ ЛИХТЕНБЕРГ И ЕГО «АФОРИЗМЫ»

Во второй половине XVIII в. в маленьком немецком городе Геттин­гене, известном своим университетом, жил один из оригинальных пи­сателей и ученых Германии Георг Кристоф Лихтенберг (1742 — 1799). Однако до недавнего …

Лихтенберг о себе

Если бы небо нашло необходимым и по­лезным еще раз переиздать мою жизнь, то я хотел бы сообщить ему некоторые небесполезные замечания к новому изданию, касающиеся преимущественно облика, черт портрета и …

Остроумная шутка

Что мелко в серьезной форме, то может быть глубоко в остроумной. Е 54 Когда ему приходилось прибегать к своему разуму, то он чувствовал себя как человек, который, постоянно пользуясь своей …

Как с нами связаться:

Украина:
г.Александрия
тел./факс +38 05235  77193 Бухгалтерия

+38 050 457 13 30 — Рашид - продажи новинок
e-mail: msd@msd.com.ua
Схема проезда к производственному офису:
Схема проезда к МСД

Партнеры МСД

Контакты для заказов оборудования:

Внимание! На этом сайте большинство материалов - техническая литература в помощь предпринимателю. Так же большинство производственного оборудования сегодня не актуально. Уточнить можно по почте: Эл. почта: msd@msd.com.ua

+38 050 512 1194 Александр
- телефон для консультаций и заказов спец.оборудования, дробилок, уловителей, дражираторов, гереторных насосов и инженерных решений.