Миф машины Техника и развитие человечества

Изменение масштаба

С точки зрения нашего нынешнего технического состояния, этот прорыв к «цивилизации» истолковать трудно. Хотя ни один техниче­ский фактор в отдельности не отмечал перехода от неолитического хозяйства к типичным формам хозяйства, сосредоточенного вокруг власти, во власти недостатка не было, - причем в такой власти, что могла возводить, - а то и сдвигать - горы, еще до того, как начали плавить руду и применять металлические орудия с твердыми краями. Вместе с тем, «цивилизация» с самого начала сосредоточивалась на машине; и нам будет легче понять, что нового появилось в постнео - литической технике, если мы поместим новые изобретения рядом с теми институтами власти, которых они требовали. Тогда мы увидим, как мощь незримой машины предвосхитила саму машину.

Обратившись к ранним шумерским и египетским записям, мы увидим, что главным источником власти по-прежнему является сель­ское хозяйство: это массовый посев злаков на огороженных и изме­ренных полях, границы которых обязаны восстанавливать общест­венные власти, если их размоет наводнение. Культивация зерна про­исходит под контролем властей, так как земля и ее плоды принадле­жат местному богу, а излишки урожая свозятся в специальные закро­ма внутри мощных крепостей недавно возведенных городов. По мере того, как население в долинах рек росло и все доступные земли ока­зывались в чьих-то руках, сеть оросительных каналов, прежде дейст­вовавшая в деревнях в скромных масштабах, отныне уступала место обширной системе водоснабжения, которой тоже ведали власти; и именно благодаря неусыпному и всестороннему контролю со сторо­ны храмов и дворцов впервые появилась письменность - для того, чтобы вести учет количеству собранного и израсходованного урожая. Правительственные чиновники, собиравшие и распределявшие зерно, имели власть над всем населением.

В этих операциях становились все заметнее два изменения: из­менение порядка и изменение масштаба. Общим фактором, характер­ным для всей этой деятельности, было возрастание механической упорядоченности, математической точности, специализированных навыков и знаний и, самое главное, централизованной информации.

Эти новые качества проистекали напрямую из систематического на­блюдения за небосводом и тщательного вычисления движения планет и смены времен года.

Хотя наши сведения о вавилонской астрономии и математике почерпнуты из очень поздних документов, возникновение египетско­го календаря в начале третьего тысячелетия до н. э. указывает на то, что он явился завершением длительного и всеохватного процесса точного наблюдения и образной математической системы счисления. Интерес к небесным телам и обнаружение динамичного порядка в их мнимо хаотичном расположении, наверное, знаменовали один из первых триумфов цивилизованного человека.

Разработка этого нового языка наделила владевших им людей - то есть раннее жречество - исключительной властью астрономиче­ских, а позднее и метеорологических предсказаний, что послужило источником сверхъестественного могущества жрецов, ибо они сдела­лись толкователями космических явлений и их воздействия на чело­веческие судьбы. И это умение, в отличие от магии, уже не терпело поражений перед лицом каких-нибудь недвусмысленных событий. Упорядоченный космос, открывавшийся таким образом умопостиже­нию, удовлетворял одну из глубочайших потребностей человека, - хотя, пожалуй, сама эта потребность и явилась порождением выяв­ленного порядка. Вольтерьянское представление будто институт жречества был создан только для того, чтобы дурачить и шантажиро­вать легковерный народ, не служа при этом никаким видимым целям, не учитывает, что храм, в силу владения этим высшим знанием, вно­сил существенный вклад в массовое земледелие, согласовывая во времени все сельскохозяйственные работы.

Древнейшая стадия такой религиозной трансформации предше­ствует возникновению письма, и потому о ней можно судить лишь по позднейшим документам. Однако имеющиеся свидетельства в целом указывают на смещение культового интереса от богов вегетативного и животного плодородия - подверженных людским слабостям, стра­даниям, несчастьям и гибели, - к богам небес: Луне, Солнцу и плане­там, молнии и бурному ветру - могущественным и неумолимым, страшным и беспощадным, никогда не сбивающимся со своего пути. Атум и Энлиль, как позднее Мардук и Зевс, являлись воплощениями космической мощи34. В хеттском ритуале, который надлежало со­вершать при возведении нового царского дворца, произносились та­кие слова: «Мне, Царю, боги - Бог Солнца и Боги Погоды - вверили землю и мой дом».

В большинстве культур эти земные и небесные боги продолжали сосуществовать бок о бок; но если вегетативных богов народ по - прежнему любил и жалел больше, не стоит сомневаться насчет того, кто оказывался могущественнее.

Регулярность и упорядоченность, которые впервые появились благодаря таким неолитическим занятиям, как обтачивание и шли­фовка, и сделались заметными в геометрических узорах и украшени­ях, отныне распространились на весь природный ландшафт: прямо­угольники, треугольники, пирамиды, прямые линии, огороженные межами поля свидетельствовали и об астрономическом порядке, и о строгом человеческом контроле. Стандартизация стала отличитель­ной чертой нового царского хозяйства практически повсеместно. Конфуций, говоря о гораздо более раннем достижении этой культу­ры, заметил: «Теперь во всей империи повозки имеют колеса одина­ковой величины, все записи делаются одинаковыми значками, и пра­вила поведения тоже везде одинаковы».

Но, что самое важное, произошло изменение масштаба. Отличи­тельные приметы новой технологии - определение количества (и его увеличение). Вместо маленького неолитического капища вырастает огромный храм - «Дом-Гора», - а поблизости - громадный амбар; вместо кучки хрупких деревенских домишек с глинобитными стена­ми, где обитало несколько десятков семей, строится опоясанный мощными стенами город, вмещающий уже тысячу или больше се­мейств, - не просто человеческий дом, а обиталище какого-то бога: по сути, копия Небес. Такое же изменение масштаба сказывается во всех сферах жизни и, не в последнюю очередь, в ее ритме. Перемены, для совершения которых некогда понадобились бы десятки лет, те­перь совершались чуть ли не мгновенно, - и не оттого, что в распо­ряжении строителей и ремесленников появились лучшие орудия или снаряжение, а оттого, что отныне воцарился чрезвычайно действен­ный тип общественного устройства, до тех пор не известный.

Поскольку наши документы относятся в основном к недолго продолжавшемуся бронзовому веку и последовавшему за ним желез­ному у ученых появлялся соблазн делать особый упор на многочис­ленные технические достижения, впервые ставшие возможными бла­годаря использованию меди и бронзы. Но те коренные изменения, на которые призываю обратить внимание я, произошли за многие века - возможно, даже тысячелетия, - до эпохи металла.

Гордон Чайлд, попытавшийся объяснить этот повсеместный бы­стрый рост могущества и самоуверенной человеческой власти глав­ным образом изобретениями вроде плуга и военной колесницы, обо­шел вниманием самый важный факт - а именно, что технологический эксгибиционизм, характерный для начала «эпохи пирамид», вопло­щался в жизнь с помощью только мелких, скромных, примитивных в механическом отношении инструментов - резцов, пил, молотков и веревок. Огромные каменные плиты, которые издалека доставляли к пирамидам в Гизе, везли на деревянных санях и ставили в нужное положение, не прибегая к помощи колеса, шкива, лебедки или подъ­емного крана или даже животной тяги: все делалось исключительно силами самого человека, овладевшего знаниями механики.