Миф машины Техника и развитие человечества

Свет сознания

Достигнув определенной ступени, внезапно или постепенно, человек, должно быть, пробудился от спячки той повседневной рутины, в ко­торой пребывают прочие биологические виды, и оставив позади дол­гую ночь инстинктивных поисков и метаний, медленной, сугубо био­логической приспособляемости, слишком хорошо выученных «сооб­щений», - чтобы встретить бледную зарю сознания. Это привело к обостренному осознанию прошлого опыта и принесло новые ожида­ния будущих возможностей. Поскольку вместе с древними останками пекинского человека были найдены и следы использования огня, то можно заключить, что, наверное, человек впервые шагнул за предел прежнего животного состояния отчасти благодаря своей отваге в об­ращении с огнем, которого благоразумно избегают или боятся все остальные животные.

Эта игра с огнем стала поворотной точкой в развитии как чело­века, так и техники; тем более, что огонь обладает тремя главными качествами - светом, энергией и теплом. Первое качество дало воз­можность искусственно преодолеть темноту, отгоняя ночных хищни­ков; второе позволило человеку и кардинальным способом изменить лицо природы выжигая лес, третье же поддерживало в нем самом постоянную температуру тела, а мясо животных и крахмалистые рас­тения превращало в легко усваиваемую пищу.

Да будет свет’ Этими словами и начинается по-настоящему ис­тория человечества. Всякое органическое существование, и не в по­следнюю очередь человеческое, зависит от солнца и испытывает воз­действие солнечных вспышек и пятен, циклических перемещений земли относительно солнца, а также всяческих погодных и сезонных изменений, которые сопровождают эти события. Если бы человек своевременно не научился добывать огонь, он едва ли смог бы пере­жить превратности ледникового периода. Возможно, его способность думать в столь суровых условиях зависела - как это было с Декартом, когда его посетили первые философские прозрения, - от способности подолгу оставаться в тишине и покое в теплом укромном месте Пер­вым убежищем и приютом человека стала пещера.

Но не в пламени горящей древесины следует искать источник силы нашего далекого предка: источник формирования характерных признаков человека внутри его. Муравьи были намного трудолюби­вей древнего человека, да и общественное устройство у них было намного сложней Но ни одно другое живое существо не наделено человеческой способностью создавать в своем собственном пред­ставлении некий мир из символов, который и смутно отображает ок­ружающую действительность, и в то же время выходит за ее рамки Впервые осознав себя самого, человек приступил к длительному про­цессу расширения границ вселенной; при этом он наделил немое зре­лище космических пространств единственным атрибутом, которого ему недоставало, - знанием о том, что совершалось в нем на протя­жении миллиардов лет.

Таким образом, свет человеческого сознания - величайшее чудо жизни и главное оправдание всех страданий и тягот, которые сопро­вождали развитие человека. В бережном хранении очага, в построе­нии мира, в усилении света, в расширении любознательной и сочув­ственной дружбы человека со всякой тварью, - и таится смысл чело­веческой истории.

Давайте на минуту задумаемся, сколь иной сразу предстает вся вселенная, если за центральный факт существования мы возьмем не массу или энергию, а свет человеческого сознания.

Когда богословское понятие вечности без начала и конца было перенесено на астрономическое время, то оказалось, что человек - лишь новичок на Земле, и что сама Земля - всего лишь частица сол­нечной системы, которая существует вот уже многие миллиарды лет Как только наши телескопы проникли в более дальние космические пространства, стало вдобавок ясно, что и Солнце наше - всего лишь одна из песчинок Млечного пути, который, в свою очередь, составля­ет часть гораздо более обширных галактик и звездных скоплений С подобным расширением пространства и времени человек как физиче­ский объект, чей срок существования крайне ограничен, стал казаться незначительным до смешного На первый взгляд, это колоссальное разрастание пространства и времени превращало в пустую и тще­славную похвальбу притязания человека на то, что он-то и есть самое главное существо в мире; даже могущественнейшие из его богов тре­петали при виде этого грандиозного космического зрелища.

Вместе с тем, в целом эта картина космической эволюции, рас­сматриваемая с точки зрения количественного физического сущест­вования, с ее неизмеримым временем и неизмеримым пространством, предстает совершенно иной, если обратиться к тому центру, где сло­жилась сама научная картина, - то есть, к человеческому уму Если наблюдать космическую эволюцию не с точки зрения времени и про­странства, а с точки зрения мышления и сознания, так что человек играет заглавную роль измерителя и интерпретатора, - то все пред­стает совершенно в ином свете

Наделенные чувствами существа любого уровня организации, даже простейшие амебы, по-видимому, являют собой редчайший и драгоценнейший результат всего развития космоса, и точно так же, крошечный организм муравья, который остановился в своем разви­тии около шестидесяти миллионов лет назад, своей умственной орга­низацией и своими специальными видами деятельности до сих пор воплощает более высокую ступень бытия, нежели те, что могли су­ществовать на земле до зарождения жизни. Если мы станем рассмат­ривать органические изменения не как простое движение, но как раз­витие органов чувств и расширение самоуправляющей деятельности, как удлинение памяти, расширение сознания и исследование органи­ческих возможностей, все более сложных и осмысленных объектов, - то отношения человека с космосом предстанут в перевернутом виде В свете человеческого сознания уже не человек, а вся вселенная по-прежнему «безжизненной» материи оказывается бессильной и незначительной. Эта физическая вселенная не способна созерцать самое себя иначе, как глазами человека, не способна говорить от сво­его лица иначе, как голосом человека, и не способна познавать себя иначе, как человеческим разумом, по сути, она была не способна осознать свои собственные возможности в ранний период развития до тех пор, пока наконец из кромешной тьмы и немоты доорганиче - ского существования не появился человек - или не появились бы другие наделенные чувствами существа со сходными умственными способностями

Как вы, возможно, заметили, в предыдущем абзаце я поместил слово «безжизненная» в кавычки. То, что мы называем безжизненной материей, является заблуждением, или скорее устаревшим определе­нием, основанным на недостаточном знании. Ибо среди основных свойств «материи», как нам теперь известно, имеется одно, которое долгое время ускользало от внимания физиков: это тенденция обра­зовывать более сложные атомы из первоначального атома водорода, а из этих атомов - более сложные молекулы, и так до появления упо­рядоченной протоплазмы, способной расти и воспроизводиться, на­деленной памятью и осознанным поведением: иными словами, до появления живых организмов. Всякий раз, принимаясь за еду, мы преобразуем «безжизненные» молекулы в живую ткань; а вслед за этим преобразованием появляются ощущения, восприятия, чувства, эмоции, мечты, физические реакции, идеи и самоуправляющиеся действия: то есть, все больше проявлений жизни.

Все эти способности потенциально заложены, как указывал Лейбниц, в строении первоначальной монады, наряду со многими другими возможностями, которые еще только предстоит открыть. Развитие и самопознание человека - тоже часть вселенского процес­са: можно сказать, что человек и есть та мельчайшая, редкая, но бес­конечно драгоценная частица вселенной, которая благодаря изобре­тению языка осознала собственное существование. Если помнить о таком достижении сознания в отдельном существе, то и огромнейшая звезда - не более чем слабоумный карлик.

Сегодня физики оценивают возраст земли приблизительно меж­ду четырьмя и пятью миллиардами лет; а самые ранние признаки, свидетельствующие о жизни, появляются примерно два миллиарда лет спустя, хотя живые или полуживые протоорганизмы, не оставив­шие никаких следов, должны были, без сомнения, возникнуть гораз­до раньше. На этой абстрактной временной шкале все существование человека кажется невероятно коротким и эфемерным отрезком, почти не заслуживающим внимания. Однако принять эту шкалу означало бы проявить ложное смирение. Ведь сама временная шкала - изобре­тение человека: вселенная, помимо человека, не строит ее, не пони­мает ее и не повинуется ей.

С точки зрения развития сознания, эти первые три миллиарда лет, состоящее все время из одной и той же пустоты можно сжать до одного-двух кратких подготовительных мгновений. С эволюцией низших организмов на протяжении следующих двух миллиардов лет, эти неразличимые секунды выросли, образно говоря, в минуты: это были первые проявления органической чувствительности и само­

Стоятельного управления. Как только начались «вылазки на развед­ку» позвоночных животных, которым благоприятствовал быстро раз­вивавшийся нервный аппарат, мозг совершил свои первые шаги в сторону сознания. А потом, по мере того, как один биологический вид за другим проделывал все тот же путь, невзирая на многие от­клонения, остановки и отступления вспять, секунды и минуты, на­полненные биеньем сознания, постепенно перерастали в часы.

Здесь нет нужды подробно останавливаться на тех анатомиче­ских изменениях и той созидательной деятельности, которые сопро­вождали рост сознания у других видов - от пчел и птиц до дельфинов и слонов, - или у тех, от которых произошли и обезьяны, и гомини - ды. Однако окончательный прорыв произошел с появлением того су­щества, которое мы теперь называем человеком, - по нашим нынеш­ним предположительным оценкам, около пятисот тысяч лет назад.

Благодаря исключительному развитию у человека сильных чувств, восприимчивости к впечатлениям, избирательного интеллек­та, которые и породили в конце концов язык и сделали возможным обучение путем передачи знаний, часы сознания превратились в дни. Поначалу такая перемена опиралась главным образом на усовершен­ствования в нервной системе; но когда человек изобрел средства за­поминать прошлое, фиксировать новый опыт, обучать потомство, заглядывать в будущее, - сознание отвоевало себе века и тысячеле­тия: отныне оно выходило за временные рамки существования инди­видуума.

В позднепалеолитическую эпоху некоторые охотничьи народы, названные впоследствии «ориньякскими» и «мадленскими», совер­шили еще один скачок вперед, запечатлев образы сознания в живо­писных и скульптурных творениях. Это проложило тропу, по которой пошли развившиеся позднее искусства зодчества, живописи, ваяния и письменности, - искусства, придуманные для того, чтобы усиливать и закреплять сознание в доступных для передачи и восприятия фор­мах. Наконец, с изобретением письма (около пяти тысяч лет назад, или даже раньше), освоенная сознанием область еще больше расши­рилась и увеличилась.

Когда же наконец начинается период документированной исто­рии, то органическое, биологическое время словно опрокидывает то механическое, облеченное в материальную форму время, которое отмеряют календари и часы. Важно не сколько времени ты живешь, но на сколько содержательно ты прожил; сколько смысла вобрала в себя и передала потомкам твоя жизнь. Самый скромный человеческий ум охватывает и преобразует больше сознательного опыта за один - единственный день, чем вся наша солнечная система способна была вместить за первые три миллиарда лет, до возникновения жизни.

Для человека чувствовать себя умаленным (как это часто случа­ется) при мысли о необъятных пространствах вселенной или о не­скончаемых коридорах времени, - это все равно, что пугаться собст­венной тени. Ведь лишь в свете человеческого сознания вселенная и становится видимой, а исчезни этот свет - и останется лишь ничто. Могущественный космос предстает таковым лишь на освещенной сцене человеческого сознания, вне ее он окажется бессмысленной фикцией. Лишь благодаря человеческим словам и символам, фикси­рующим человеческую мысль, ту вселенную, открытую астрономией, можно спасти от ее извечной пустоты. Без этой освещенной сцены, без той человеческой драмы, что на ней разворачивается, весь театр величественных небес, столь глубоко трогающий человеческую ду­шу, возвышающий ее и приводящий в замешательство, - вновь ввергся бы в экзистенциальное ничто, словно выморочный мир ку­десника Просперо.

Безграничность пространства и времени, устрашающая нас те­перь, когда мы с помощью науки оказываемся с ней лицом к лицу, - на деле, лишь пустое понятие, если не соотносить его с человеком. Слово «год» становится бессмысленным в применении к самой физи­ческой системе: ведь звездам и планетам неведомо течение лет, и тем более не они измеряют годы, а только человек. Уже само это наблю­дение есть результат внимания человека к повторяющимся движени­ям, сезонным изменениям, биологическим ритмам, измеримым по­следовательностям. Если же идею года спроецировать обратно на физическую вселенную, то мы узнаем нечто большее, важное для человека, в противном случае, это поэтический вымысел.

Любая попытка наделить объективной реальностью те миллиар­ды лет, которые предположительно просуществовал космос до появ­ления человека, подспудно вовлекает в созерцание этого временного срока наблюдателя-человека, ибо именно людская способность про­никать мыслью в прошлое и будущее порождает, подсчитывает и оценивает эти протекшие годы. Без деятельности человека, требую­щей подсчета времени, вселенная лишена возраста, и точно так же, без придуманных им пространственных понятий, без обнаруженных им форм, структур и ритмов она останется бесчувственной, бесфор­менной, вневременной и бессмысленной пустотой. Смысл рождается и умирает вместе с человеком или, скорее, с тем созидательным про­цессом, который подарил ему существование и наделил его разумом.

Хотя сознание человека и играет главную роль, являясь основой всякой его творческой или созидательной деятельности, человек, тем не менее, не бог, ибо его духовные озарения и открытия лишь спо­собствуют созидательности самой природы и усиливают ее. Разум человека оповещает его о том, что даже в наиболее одухотворенные мгновенья он остается всего лишь участником-субъектом большого космического процесса, который не он породил и который он может лишь в весьма ограниченной степени контролировать. Если не счи­тать экспансии его сознания, человек по-прежнему остается малень­ким и одиноким. Постепенно человек обнаружил, что, как ни удиви­телен его ум, он должен обуздывать те эгоистические и пагубные устремления, которые тот порождает; ибо высшие способности чело­века находятся в зависимости от его сосуществования со множеством других сил и организмов, с чьей жизнью и жизненными потребно­стями необходимо считаться.

Физические условия, управляющие любыми проявлениями жиз­ни, со всех сторон ограничивают человека: температура его тела мо­жет колебаться в пределах всего нескольких градусов, а с кислотно­щелочным балансом его крови дело обстоит еще сложнее; между тем, способность человека расходовать свою энергию или сопротивляться недугам зависит от времени суток, а его физиологическое или умст­венное состояние волей-неволей подвергаются воздействию фаз луны или погодных изменений. Лишь в одном отношении способности человека сравнялись с божественными: он сотворил из символов все­ленную смысла, которая обнаруживает его изначальную природу и отражает его медленное культурное становление; и в известной сте­пени это позволяет ему хотя бы мысленно преодолевать те многочис­ленные ограничения, что наложены на него как на создание природы. Вся повседневная деятельность человека - прием пищи, работа, по­ловая жизнь - необходима и потому важна: но лишь в той степени, в какой она стимулирует его сознательное участие в созидательном процессе - том самом процессе, который любая религия признает имманентным и трансцендентным и называет божественным.

Теоретически, нынешние успехи в покорении времени и про­странства могли бы предоставить возможность нескольким доблест­ным космонавтам облететь все планеты в пределах нашей солнечной системы, или - что еще менее вероятно - даже добраться до одной из ближайших звезд, отделенных от нас расстоянием в четыре или пять световых лет. Допустим, что оба таких полета находятся в рамках пусть не биологической, но хотя бы механической возможности. Но даже если эти космические подвиги увенчаются чудесным успехом, все-таки они - ничто в сравнении с тем углублением сознания и рас­ширением осмысленности, к которому привела история существова­ния одного-единственного первобытного племени.

Кометы перемещаются с такой скоростью, какой человек только может надеяться когда-либо достичь, и совершают более длительные полеты; однако их бесконечные странствия сквозь космические про­сторы не приносят никаких перемен, кроме изменений в распределе­нии энергии. Самые отважные космические исследования человека окажутся гораздо ближе к ограниченным возможностям кометы, не­жели к его собственному историческому развитию; между тем, его наиболее ранние попытки исследовать самого себя, заложившие ос­новы для любого рода истолкований с помощью символов - и прежде всего, для языка, - и поныне остаются неистощимыми. Более того, именно эти внутренние исследования, которые восходят еще к мо­менту отделения человека от животного, помогли расширить все из­мерения бытия и увенчать голое существование смыслом. В этом оп­ределенном отношении человеческая история во всей ее целостности, путь, проделанный человеком с целью самопознания, в настоящий мо­мент является вершинным достижением космической эволюции.

Теперь у нас имеются основания подозревать, что прорыв, свя­занный с зарождением сознания мог произойти более чем в одном месте во вселенной, а быть может, и сразу во многих, так что появи­лись существа, которые могли раскрыть в себе какие-то еще возмож­ности или лучше, чем человек, справиться с теми задержаниями, из­вращениями и абсурдными обстоятельствами, которыми всегда пест­рила человеческая история и которые теперь, с расширением воз­можностей человека, ставят под серьезную угрозу его будущее. Но пусть даже органическая жизнь и наделенные чувствами создания где-то и существуют, хотя, цивилизации, подобные человеческой, вряд ли явление массовое - это все равно не умаляет того факта, что достижения человека в области сформированной его разумом куль­туры остаются бесконечно важнее, чем его нынешние успехи в поко­рении природных сил или все его мыслимые космические полеты. Такой подвиг техники, как преодоление гравитационного поля земли, тривиален в сравнении с подвигом человека, сумевшего оторваться от грубой бессознательности материи и от замкнутого круга органи­ческой жизни.

Короче говоря, без совокупной способности человека облекать свой опыт в форму символов, размышлять о нем, переосмыслять его и проецировать его в будущее, физическая вселенная оставалась бы столь же лишенной смысла, как часы без стрелок, чье тиканье ни о чем не говорит. Своей осмысленностью мир обязан наличием у чело­века разума.