Все записи юзера seoded с меткой «обман« — 66.ru
Тереза Дориньяк числилась наследницей огромного состояния, которое ей завещал одинокий миллионер Крауфорд в благодарность за то, что она ухаживала за ним во время его заболевания.
В 1878 году Тереза Дориньяк, дочь обеспеченного крестьянина, вышла замуж за Фредерика Эмбера. Отец Фредерика - доктор права и политический деятель Густав Эмбер (1822 - 1894) - с 1875 года был сенатором, а в 1882 году - министром юстиции во 2-м кабинете Фрейсине. Сам Фредерик в 1885-1889 годы был депутатом, при этом избирался от республиканской левой партии, хотя позднее больше симпатизировал буланжизму.
Тереза Дориньяк с 1877 года числилась наследницей огромного состояния в 100 миллионов франков. Она утверждала, что эти 100 миллионов завещал ей одинокий богач Крауфорд в благодарность за то, что она ухаживала за ним во время его заболевания.
Но вдруг объявились два племянника Крауфорда, предъявившие другое завещание, по которому состояние дяди должно было быть разбито на три равных части меж ними и сестрой Терезы, тогда несовершеннолетней Марией Дориньяк. Терезе же была отказана только бессрочная рента в 300 тыщ франков.
Начался долгий процесс меж соискателями наследия. Крауфорды выражали готовность отрешиться от собственной толики наследия, если Мария Дориньяк, когда достигнет совершеннолетия, согласится выйти замуж за влюбленного в него Генри Крауфорда.
Меж тем стороны, стремясь разрешить противоречия, сделали пару шажков навстречу друг дружке. А именно, наследие Крауфорда, состоявшее, кроме замка Маркотт в Испании, из процентных бумаг, спрятанных в несгораемом шкафу, было отдано на хранение Эмберам, с тем чтоб Тереза могла отрезать купоны на сумму 360 тыщ франков раз в год, при всем этом остальная сумма должна оставаться нетронутой до окончательного приговора суда либо нового соглашения сторон. Дело передавалось из одной инстанции в другую, но трибунал не мог вынести вердикт по той обычный причине, что вследствие этих компромиссных соглашений изменялись как брачные, так и денежные дела меж сторонами.
Племянники Кроуфорда много путешествовали, при этом очевидно отдавали предпочтение дальной Америке, так что об их местонахождении ничего не было понятно даже их адвокатам. Это событие только затягивало ведение процесса, увеличивая судебные сроки.
Эмберы же под гарантию грядущего наследия производили большенные займы, в течение 29 лет достигшие 50 миллионов франков, а, беря во внимание проценты и комиссионные (время от времени до 150%) - 120 миллионов франков. Супруги приобрели роскошный отель в Париже, имение с замком в его округах и вели жизнь на широкую ногу, ни в чем для себя не отказывая. На шикарных балах и обедах, устраиваемых Эмберами, бывали известные политические деятели. Леопольд Флуранс, выступавший как националистический депутат, был близким другом их семьи, женихом Марии Дориньяк, отвергшей руку Генри Крауфорда, и повсевременно получал от их средства то на политические кампании, то занимал лично себе (правда, при всем этом имел обыкновение долги свои не возвращать).
В 1897 году во время процесса, возбужденного против Эмберов и 1-го из их кредиторов, обвинитель Вальдек Руссо высказал предположение, что капиталы Крауфорда, его завещание и сам Крауфорд с его племянниками выдуманы богатым воображением Терезы Дориньяк. Но Эмберы к тому времени обрели вес в обществе, почти во всем благодаря почетаемому в буржуазном Мире имени Густава Эмбера, очарованию миллионов, желанию поддержать супругов для спасения уже отданных им средств и поразительному искусству в одурачивании людей, которым обладала Тереза. В защиту Эмберов было и то событие, что трибунал в течение 2-ух десятилетий, рассматривая вопрос о наследии, никогда не подверг сомнению сам факт его существования.
Сначала 1902 года одна газета развернула кампанию против Эмберов. В мае такого же года трибуналом были совсем признаны права Терезы Эмбер на наследие, но совместно с тем для ублажения претензий кредиторов трибунал постановил вскрыть несгораемый металлический шкаф с документами; при этом была назначена четкая дата. Не считая того, по настоянию Вальдека Руссо, милиции было предписано задержать Эмберов, предъявив супругам обвинение в мошенничестве.
Когда власти явились к Эмберам, как для вскрытия шкафа, так и для их ареста, владельцев дома не оказалось. Собрав вещи, они пропали в неведомом направлении. Невзирая на это, шкаф был вскрыт - в нем оказались только старенькые газеты.
Через несколько месяцев Эмберы были арестованы в Мадриде и выданы Франции. В августе 1903 года Тереза и Фредерик Эмберы и братья Терезы Эмиль и Роман Дориньяки, разыгрывавшие роль племянников Крауфорда, предстали перед лицом парижского ассизного суда.
Эмберов защищал именитый юрист Лабори, заступник Дрейфуса. Защита была построена на утверждении, что завещание и миллионы вправду существовали, либо, по последней мере, их отсутствие не подтверждено обвинением, а Крауфорд - псевдоним французского офицера Ренье. Последний вправду лицо реальное. Ренье с 1870 по 1871 год был прусским шпионом и являлся посредником меж Бисмарком и Базеном; в свое время он заочно был приговорен к смертной экзекуции, но предстоящая его судьба неведома.
По словам Терезы Эмбер-Дориньяк, он получил от пруссаков за свои услуги сотку миллионов франков и жил с нею под псевдонимом Крауфорд Его сыновья, фигурировавшие под именованием племянников Крауфорда, оказались, по ее предстоящим рассказам, такими же проходимцами, как и он: еще до того как трибунал вынес постановление о вскрытии стального шкафа с документами, они хитростью выманили у нее средства и скрылись в неведомом направлении.
Но эта история не вызвала доверия ни у слушателей в зале, ни у присяжных, так как в ее рассказе было много противоречий. Тереза на суде не проявила изворотливости и искусства, какие показывала ранее: она рыдала, гласила о собственной честности, но не приводила доказательств в доказательство собственных слов.
Эмберы были приговорены к пятилетнему тюремному заключению, братья Терезы - к двух- и 3-х летнему. Умопомрачительно, но к суду не были привлечены ни нотариусы, ни юристы, которые вели процессы Эмберов и Крауфордов либо удостоверяли их разные сделки, ни денежные дельцы, помогавшие заключать займы. Вероятнее всего, эти люди знали настоящее положение дел, и действовали они далековато не бескорыстно. На суде Тереза угражала разоблачить многих влиятельных лиц, которые ей покровительствовали за определенную плату, и утверждала, что ее загубили Вальдек Руссо и Балле, министр юстиции в кабинете Комба, по ее суждениям, ничего общего с правосудием не имеющим. Но ни одно из собственных заявлений она не подтвердила фактами, потому из видных политических деятелей был безвыходно скомпрометирован только бедняга Флуранс. Все же через некоторое количество дней после судебного приговора палата депутатов назначила комиссию для расследования причастности к этому делу лиц, которые были знакомы либо близки с семьей Эмберов. До февраля 1904 года эта следственная комиссия не раскрыла ничего принципиального.
Дело Эмбер ярко иллюстрирует ту безумную погоню за средствами, на почве которой могут появиться подобные авантюры, и то поразительное легковерие, как широкой публики, так и адвокатов, чиновников, политиков и финансистов, которые появляются каждый раз, когда идет речь о наживе. Никому из лиц, ссужавших Эмберам значимые суммы, даже не пришло в голову проверить сам факт существования наследия Крауфорда и его племянников, которые, участвуя в звучном процессе, в течение 20 лет держали в незнании даже собственных адвокатов относительно собственного местопребывания, ни, в конце концов, действительность замка Маркотт, который, по словам Терезы Эмбер, в составе остального наследия был получен ею от Крауфорда. Притягательность миллионов было так велико, что многие люди, по-видимому, от всей души утверждали, что они лицезрели бумаги на обезумевшие суммы.
